Корнями, ветками, своим зеленым

ртом

хватает воздух дерево

познанья,

осенний месяц, как серпом,

скосил траву –

ниц пала,

зубами лязгнув, словно дав

блиц-интервью…

и ветер св-ищет

своего ветеринара…

На красной нити

Небо!

Мне больно смотреть на тебя…

Воздух!

Ты стал слезоточивым газом…

О! Огнестрельная ст-

рана!

Закрыть глаза,

чтобы не видеть этой мерт-

вой тьмы?

Начать распутывать у-

злы

на красной нити…

крови?

Д-амба

по дну залива скребут

со скрипом! –

словно круги

абразивных тяжелых колес

ленивые водовороты,

на загривках их –

искры! — ще-тиной!

Наводнение! Защити нас!

Ржавых волн живые ножи

бьются в приступе шизо-

френии…

А вы

еще не ощутили

нервную дрожь Невской

губы?

Мне бы…

Смотрите — над нами бледнеет

небо –

смирительной рубашкой…

Формула безвременья

и день

за днем… и день

за днем –

одинаковые, одинаковые –

словно листки

бумаги

из-под копи-

рок но-чей…

Терра-инкогнито (Е. Мельниковой)

Мы –

забытые вещие сны

под подушкой…

пружинистой лапы пантеры…

вот –

отточенный коготь луны

выпущен из заточения…

тьмы

дыбом вставшая шерсть,

в ней

электрических искр огни!

Крошится листьев ржавая

жесть –

это кровная месть

мертвой воды…

твои зрачки, расширяясь,

сливаются с ночью,

на нашем пути –

небо –

как терра-инк-огни-то…

Динамический натюрморт

кори-доры –

к-рыл-ья по-греб-ов!

Спи-на…

Ак-вари-ум.

Тар-ел-ка.

Чешу-я –

пари-к ле-туч-ей рыбы.

Под ними:

тру-тень,

би-гуди,

как пе-пел оки-сел

на них.

Руби-н!

Г-рань из-умру-

да!

День рождения

великий бес-конечный день –

не день — а днище…

корабля! –

нависшая стальная тень

над обреченным водолазом,

он ищет, ищет

выход…

из себя –

сварные швы перед глазами

пульсируют, как вены

на висках,

и скулы ржавые исходят

желваками…

одно

я знаю точно –

как камень он пойдет

на дно –

дредноут, торпедированный

ночью.

Новостройки

а вокруг — цитадели домов –

как цитаты из средне-

вековья –

узких окон бойницы,

уколы углов,

осажденных «природой»

суровые лица…

рвы наполнены черной водой,

«волчьи» ямы зияют

зевотой,

поле битвы еще пустынно,

но вот-вот

ты услышишь вопль…

Люди с телосложеньем крестов

корни извлекать

из с-лов,

женщин сравнивать

с жень-шенем,

воз-вод-ить в сте-пень

мишеней:

крыс, мы-шей, шор-ох

шин-елей…

акку-ратный вз-вод

кур-ков.

Выстрел — мин-ус! (из ч-рева

веков) –

воз-дух вычер-кнут –

нечем дышать,

за-клин-ание слы-шишь? –

«Ать!» –

про-должают мар-широ-

вать

люди с тело-сло-женьем

крестов…

Шквал

озверев, ревут де-

ревья,

клены лупят трехп-алыми

лапами,

по лицу — поцелуи пре-

зрения

полы-хают, плавятся

лампами,

ветер вертится, словно

на вер-теле –

жар-кий, жалящий, чуть

живой,

и рас-пахну-той пастью

приветствуя,

издает от вращения

вой!

Сольфеджио

ДО — ждь

РЕ — ет:

МИ — мо,

ФА — лды

СОЛЬ — но

ЛЯ — згая

СИ — яют…

СИ — плы

ЛЯ — сы:

СОЛЬ — на

ФА — кси-

МИ — льных

РЕ — льсах

ДО — лга…

Грусть

каждая буква — как

по-звонок –

ноет,

зовет в новый поход,

слегка пох-рус-тывая под

мертвым грузом

при-стального взг-ляда…

а в ку-зов лезет, лезет

грусть,

и стих везет ее –

везет же!

Ну и пусть!

И то ли правду, то ли

бред

хрипит он, будто перебит

хребет…