дедушками, писателями, разными псевдо-интеллектуалами. Но Ричарда не устраивало, что я занята своими делами, а не жду его дома с работы. А больше всего его раздражали вольнодумцы, набивающие мою голову опасными идеями.

Потом родилась Пейдж, и мне очень хотелось проводить с ней как можно больше времени. Возможность сидеть дома показалась подарком. Но теперь они с Джорданом больше не беспомощные младенцы. Очень скоро они начнут целыми днями пропадать в школе, и мне придется придумывать себе занятия.

А если бы у меня появилась работа, то была бы и цель, какой-то путь в будущее. Я могла бы представлять собой нечто большее, чем просто бывшая жена Ричарда Тернера. И на чей-нибудь вопрос: «Чем ты занимаешься?» можно было бы ответить что-то еще, кроме того, что я избавляюсь от дурного влияния бывшего мужа.

ГЛАВА 3

Я швырнула телефон на пассажирское сиденье и включила кондиционер так, чтобы струи прохладного воздуха обдували мое пылающее лицо. Прочитав сообщение от Ричарда, я резко затормозила, чуть не создав аварийную ситуацию. Как этот гад умудряется бесить меня при помощи всего ста сорока букв?!

Я ехала в Гленвилл и ненадолго везла туда детей — встретиться с отцом. Сейчас они болтали на заднем сиденье, обсуждая, утекают ли каки из горшка в рай к золотым рыбкам, а на переднем сидела я и безумно злилась на их отца. Его сообщение гласило: «Немного опаздываю. Оставь детей в офисе». Ну конечно, он опаздывал. Ну разумеется, так я и брошу своих детей у него в офисе, а не отвезу к нему домой. Ему все равно, что офис находится в самом центре Гленвилла с его ужасными пробками. И что его рыжая дрянь сидит там за стойкой регистрации. Ненавижу «Седьмой канал» и его офис.

Уверена, что каждый раз, как я там появляюсь, его коллеги начинают ухмыляться и что-то бормотать в телефоны. Пользуясь своим обаянием, он с легкостью мог промыть мозги кому угодно. Окружающие явно полагали, что с его стороны были всего лишь мелкие безобидные шалости. Просто мальчик плохо себя вел. Это не повод для развода. Я слышала, что они даже переименовали копировальную, в которой я его однажды застукала. Теперь она неофициально называлась «трахальной». Я сжала руль покрепче и направила машину в центр.

Еще десяток столь же мучительных миль, и мы наконец-то доехали. Я припарковалась на стоянке у здания «Седьмого канала» и позвонила Ричарду, чтобы спускался за своими детьми. Заходить туда я не собиралась.

— Привет, красотка, — промурлыкал Ричард в трубку.

Я проглотила вертевшийся на языке ответ. На вкус он был так же отвратителен, как и по содержанию, если бы оно прозвучало.

— Не надо меня так называть.

— Да, я помню, но ты так хороша, что я ничего не могу с собой поделать.

— А ты постарайся. Мы вообще-то развелись, помнишь?

Смешок в ответ был столь же веселым, как шепот серийного убийцы.

— Забудешь, как же! Вспоминаю каждый раз, когда оплачиваю огромные счета по ипотеке за дом, куда мне вход заказан. И в котором ты даже не живешь.

— Раньше надо было думать — когда трахал девку из отдела прогнозов погоды.

Он замолчал, как будто действительно это обдумывал, а потом изрек:

— Я никогда не трахался с девками из отдела прогнозов погоды.

Я глубоко вздохнула, как будто это могло как-то стереть мое воспоминание о нем и об этой девке.

— Так это или не так, а мы уже здесь. Спустись и забери детей.

— Вы здесь? Превосходно. Приведи их. — В его голосе послышалось неподдельное оживление, что немного смягчило мой гнев.

— Нет, это ты спустишься и заберешь их.

Несмотря на всю эту грязную историю, Ричард по-прежнему мог быть весьма убедительным. Расслабься я хоть на минутку, и он убедил бы меня помассировать ему пятки и приготовить ужин быстрее, чем я успела бы произнести: «Иди нахер, ублюдок».

— Я жду важного звонка. Ты можешь просто подняться ко мне? Пожалуйста. — Он ныл, и это означало, что он врет. Я всегда могла по его тону определить, когда он врет.

— Нет. Спустись и забери их.

Он театрально вдохнул:

— Ох… ладно.

Через пару минут Ричард показался на пороге. Он широко улыбался — улыбка предназначалась Пейдж и Джордану. У меня перехватило дыхание, когда я увидела его. Он загорел, его волосы были самыми светлыми из всех, что я видела, а карие глаза от этого казались еще темнее и глубже. Их цвет всегда напоминал мне шоколад — еще одно, что я сильно любила, но также бросила ради своего же блага.

— Привет, ребятишки. Ну же, обнимите папочку! — Он широко развел руки.

Я выпустила детей из машины, и они бросились к нему, как игривые щенята, завидевшие печенье. Мое сердце сжалось. Вид Ричарда, играющего с детьми, по-прежнему был способен растопить лед моего сердца. Это напомнило мне то хорошее, за что я когда-то полюбила его. Но быть с ним означало сидеть на бочке с динамитом. Надо валить отсюда и поскорее. Я вытащила из машины сумки с детскими вещами и почти швырнула их Ричарду.

— Вот их манатки. Где мне забрать детей?

— Как насчет «Вафельного замка» в девять часов? Мы могли бы вместе позавтракать. — В его голосе слышалась надежда.

Вот идиот. Утро субботы в «Вафельном замке» было нашей семейной традицией. Ричард слишком самовлюблен, чтобы осознавать собственную бесчувственность, свой нелепый упрямый отказ признавать, что жизнь — и моя, и его — серьезно изменилась по сравнению с тем, что было раньше.

— Нет. Это время принадлежит только им и тебе. — Я почувствовала, как мои губы презрительно сжались.

Ричард склонился ко мне, шепча:

— Мой психотерапевт утверждает, что нам следует дружески проводить время вместе. Ради детей.

На долю секунды я даже почувствовала укол совести. Может, он вовсе и не такой уж эгоист и действительно хочет возродить маленький ритуал ради детей?

— Твой психотерапевт? — переспросила я.

— Да. Ну… неофициально, конечно, просто по дружбе. — Он пожал плечами, а мое робкое оптимистичное предположение было сметено разъедающим океаном уверенности: он трахает своего психотерапевта.

— Завтрак я пропущу.

— Как тебе будет угодно. Пошли, ребята. — Ричард покачал головой и забрал детские сумки.

Я попыталась поцеловать Пейдж, уже начав скучать по детям. Джордан был вне досягаемости — цеплялся за руку отца и даже не смотрел в мою сторону. Они были так рады видеть папу, что я для них попросту перестала существовать.

— Повеселитесь хорошенько! — крикнула я вслед, но никто даже не обернулся.

По дороге в Гленвилл я