Правда, бывает и по-другому. Иногда до настоящей схватки дело не доходит, потому что один из противников молча покидает поле боя. Грегор говорил что-то такое о каких-то гастролях. Если я не ошибаюсь, то это означает, что он на какое-то время куда-то удаляется и тем самым сдается без боя. Стало быть, мамочка уже может праздновать победу? Ну да ладно, посмотрим. Может быть, у людей все не так, как у хомяков.

А Джон? Это что за зверь? Не знаю. А раз не знаю, то и голову нечего ломать. Все равно никакого толку. Я, конечно, тогда и не подозревал, какие драматичные события в моей жизни будут связаны с этим самым Джоном. Если бы мне хоть кто-то намекнул! Я бы тогда стрелой помчался обратно в клетку, забрался бы в домик и замуровал себя изнутри. Ну, а поскольку я ни о чем не подозревал, я спокойно сидел себе на столе, наблюдая за тем, как Софи делает то, что называется на человеческом языке домашним заданием. В настоящий момент она рисовала в своей тетрадке какие-то крючки и закорючки, которые она называла буквами. Судя по всему, ей нужно было из этих самых букв составить определенные слова. То же самое ей нужно было сделать устно. Это я понял, когда она отложила в сторону тетрадь и начала водить пальцем по книге, что-то такое пришепетывая вполголоса.

Я, конечно, знал, что это она так учится читать и писать. То, что вся эта писанина имеет огромное значение в жизни людей, было мне хорошо известно. Это я уже понял, живя в зоомагазине. Но меня это никогда особо не интересовало. К чему, собственно? Золотому хомяку ничего такого не нужно, у него и без того жизнь весьма насыщенная. Так думал я, по крайней мере, раньше.

Теперь же я с удовольствием смотрел, как Софи ползает по строчкам, пытаясь склеить из этих букв что-нибудь вразумительное. Я довольно быстро разобрался со всей этой нехитрой премудростью. Главное было понять принцип. Вот я вижу перед собой какие-то загогулины. Эти загогулины что-то означают. Если их сложить в определенном порядке, то получится, например, мучной червь, и на тебе, пожалуйста, у тебя сразу перед глазами возникает это замечательное блюдо. Надо только знать, как эти загогулины складывать, чтобы в голове получилась картинка. Здорово!

Научиться читать, судя по всему, не очень-то сложно. В книжке, над которой сейчас сопит Софи, нарисованы картинки, а под ними рядком выстроились буквы. Значит, получается, что если я вижу картинку, на которой нарисован дом, то, стало быть, три буквы внизу читаются как Д — О — М. Все верно. Вот и Софи наконец добралась до моей картинки и громко сказала: «Дом». Запомним.

Я попробовал разобрать вместе с Софи и другие буквы. Ничего особенного. У меня иногда получалось даже быстрее, чем у нее.

— Послушай, Софи… — Это опять появился Грегор.

— Да, папочка?

— Мне нужно ненадолго выйти. Если придет Джон, передай ему, пожалуйста, эту записку. Я тут написал, что нам нужно делать. Так что, если он придет, пусть сразу и начинает.

Софи взяла в руки записку.

— Да, но я ведь еще не умею читать, — тихо сказала она.

— Ничего страшного, — успокоил ее Грегор. — Главное, что Джон умеет читать. Дашь ему записку, и он сам разберется.

Софи молча кивнула. Грегор вышел из комнаты.

А я, я как сидел, так и упал. Вот оно что, оказывается! Я понял, для чего людям нужны все эти буквы, для чего они учатся писать и читать! Для того, чтобы иметь возможность сообщить что-то друг другу. Вот как сейчас. Грегор хочет сказать что-то неведомому Джону, но поскольку Джона сейчас нет, он написал ему записку. Ну а если что-то написано в книге, это значит, что написанное предназначено для всех, кто умеет читать. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне все это кажется само собой разумеющимся, и мне смешно вспоминать о том, как я сделал свое гениальное открытие. Но тогда, тогда это было для меня настоящим событием века.

Придя в себя, я начал размышлять дальше. Я думал о том, какая это полезная штука — уметь читать и писать. Особенно на свободе. Не здесь, на письменном столе, а там, на воле, в настоящем большом мире. Вот представим себе, что иду я себе иду и вдруг вижу — пакет, в котором находится корм для хомяков. Или, скажем, опилки для моей клетки. Но как, скажите на милость, узнать простому хомяку, что там — корм, опилки или крысиный яд? А пожалуйста! Сложи все буковки и получится, например, О — П — И — Л — К — И или К — О — Р — М. И никакого яда. А так пришлось бы проковыривать дырку в пакете, что может быть небезопасно. Во-первых, это лишний шум, бумага всегда страшно шуршит, а во-вторых, кто его знает, на какую отраву нарвешься. Зачем хомяку отрава? И лишний шум ему тоже ни к чему, особенно если он отправился в далекое путешествие, в котором его и так, наверное, на каждом шагу будут подстерегать опасности.

Обдумав все как следует, я принял твердое решение: я буду учиться читать. И начну прямо сейчас.

Но прямо сейчас у меня не получилось. Потому что пришел Джон. Софи называла его мастер Джон. Почему — я так до сих пор и не понял. Наверное, это связано с какой-нибудь давнишней историей. Может быть, он когда-то ей что-то смастерил или починил, может, он был мастером на все руки. Не знаю. Только и я привык называть его про себя мастером Джоном. Но это потом. В тот день я увидел его впервые.

Я уже приступил к освоению слова ЗЕРНО, которое красовалось на открытой странице букваря (так называлась, как я успел уже выяснить, эта замечательная книга), как в глубине квартиры раздался звонок. Софи сорвалась с места и умчалась из комнаты.

— Мастер Джон! — услышал я ее голос.

— Хэллоу, кид! — сказал кто-то в ответ, имея в виду, очевидно, «Привет, детка!».

— Мастер Джон, а у меня золотой хомяк! Его зовут Фредди. Пойдем, я тебе его покажу!

Я все еще сидел на букваре, когда в коридоре послышались шаги, направлявшиеся в мою комнату. Я быстренько сделал стойку и приосанился, чтобы моей хозяйке было не стыдно за меня. Пусть видят, какой ей хомяк достался. Всем хомякам хомяк.

Софи вошла в комнату в сопровождении мастера Джона. У этого Джона был большой нос, мохнатые брови, а под мышкой он держал кожаный портфель.

— Это Фредди, — сказала Софи.

— Хэллоу, кид! — снова сказал мастер Джон, что применительно ко мне, вероятно, означало «Привет, хомяк!». Интересно, он знает какие-нибудь другие слова, кроме своего «Хэллоу, кид»?

— Вэлл! — произнес теперь мастер Джон. Видимо, это он сказал что-то вроде «Классный парень, этот твой хомяк!». — Да, хомяк у тебя прямо как на картинках в книжках рисуют! — изрек неожиданно мохнобровый Джон.

Смотри-ка ты! Все-таки может, если захочет, говорить человеческим языком! Даже я все понял, хотя, конечно, слышно невооруженным ухом, что он не наш, не местный. А мужичок-то, похоже, ничего, забавный. Как это он сказал? Хомяк как на картинках в книжках рисуют. И ведь серьезно так сказал, хотя я-то сразу уловил, что это такая тонкая шутка.