образом исчезло. Так как рисовал он с не затуманенным болью рассудком, работа шла быстро, и к концу сеанса наполовину готовый портрет уже не стыдно было продемонстрировать заказчице. Мориза, всегда сдержанная в проявлении эмоций, попросила уделять как можно больше внимания написанию серёжек, но в целом, кажется, осталась довольна. Сегодня она по непонятной Эджеру причине, уходя, не оставила ему вознаграждения. Но, в целом, это не сильно огорчило художника — портрет был почти готов, скоро он получит финальную плату и заживёт припеваючи. Возможно, даже выкупит эту мастерскую, чтобы не тратиться на аренду. Хотя нет, к чёрту эту захудалую мастерскую на окраине, он купит магазин в самом центре!

День только подбирался к разгару, и Эджер решил сходить на рынок побаловать себя свежими фруктами, потом, быть может, зайдёт проведать Жерома — как там его друг после вчерашней попойки. Необходимость визита к доктору по поводу своих приступов Эджер отмёл, списав всё на стресс из-за перемен в жизни. Прогуливаясь по рынку, художник по непонятной для себя причине остановился у прилавка с травами, рассматривая всевозможные почки разнообразной зелени. Внезапно он почувствовал, как кто-то легонько тронул его за плечо. Обернувшись, Эджер увидел миловидную девушку.

— Здравствуйте, — улыбнулась незнакомка. — Вы меня помните?

Вглядываясь в черты её лица, он чувствовал, что видел её где-то, но узнать никак не мог. Видя его замешательство, девушка добавила:

— Вы были вчера у нас, вам было плохо…

— Синьора Анна! — лицо Эджера просияло. — Ещё раз благодарю за ваш чудотворный компресс!

Девушка явно смутилась и пробормотала:

— Это был не совсем компресс…

— В любом случае, спасибо! Могу я вам купить что-то из этих трав? В знак благодарности. Или не из трав…

— Скажите, а вам не доводилось получать в последнее время старинные украшения в подарок?

Вопрос Анны был до того неожиданным, что Эджер, растерявшись, просто покачал головой.

— Может, подарки от людей, с которыми вы в ссоре или которые вас недолюбливают?

— Нет. И к чему всё это? — художник даже несколько попятился под проницательным взглядом серо-голубых глаз девушки.

Анна воровато огляделась и потянула Эджера в проулок между зданиями, очевидно, опасаясь, что их разговор может быть услышан.

— Понимаете, — продолжила девушка, когда вокруг не осталось лишних ушей, перейдя на полушепот, — то состояние, в котором я вас нашла… то была не болезнь в привычном понимании этого слова. То, что с вами происходит… брат запрещает мне распространяться на подобные теми, но я не могу молчать. Вам грозит смертельная опасность, вы прокляты!

От последнего изречения девушки Эджер пришёл в ещё большее смятение и посмотрел на свою спасительницу совсем другими глазами. «Бедняжка, — подумал он про себя, — такая юная, а уже с помутившимся рассудком».

— Поверье мне, — словно прочитав его мысли, с нажимом произнесла Анна. — Я не один раз наблюдала то, что происходит с вами. Всё начинается с лёгкого недомогания в виде тошноты или головокружения, потом проявляются боли в области контакта. У вас это правая рука! Именно ею вы контактируете с источником проклятья, именно через неё вычерпывается ваша жизненная сила. Вчера я провела над вами обряд, ослабив силу воздействия, но, если вы продолжите контактировать с источником проклятья, оно выпьет вас!

Тут Эджер не выдержал, отшатнулся и, не говоря ни слова, быстрым шагом направился прочь с рынка. Анна кричала ему вслед, просила остановиться, поверить ей, но он не желал слушать бредни умалишённой.

Тонкий червячок сознания, правда, попытался подточить уверенность в том, что боли в правой руке ему лишь почудились, но Эджер шикнул на него, не давая шанса развить мысль. Всё это глупости! Он прекрасно себя чувствует. Словно в опровержение, у Эджера заболел живот, однако и тут быстро нашлось рациональное объяснение — за весь день он ведь ничего не ел!

Прошлое 2.4

Маленькая, потрёпанная временем монетка беззвучно плюхнулась в холщовый мешочек, разложенный на мостовой, и Дью выругался про себя. Ну что за паршивый день! С раннего утра он попрошайничал по всему городу и не набрал даже на самую маленькую и саму дешёвую бутылку забродившей настойки. Вдобавок с час назад небо затянули непроглядные тучи и пошёл дождь. И без того скудные прохожие потянулись по своим сытым норам, лишая Дью всякой надежды на хороший улов. Мужчина, бросивший в его промокший мешочек монету, очевидно, был последним человеком на сегодня, кто вообще пройдёт мимо него.

«И куда это Кьяра запропастилась?» — зло думал Дью, выгребая из мешка скудные подаяния и направляясь в сторону моста. Уже пару дней от нее ни слуху ни духу. Он опросил завсегдатаев подмостья, но никто не видел её с того дня, как они с Дью выпивали вместе. «Небось нашла местечко потеплее и свалила», — бурчал про себя бродяга, еле волоча ноги в размокших, а потом потяжелевших лохмотьях. Как же ему плохо! Такой сильной ломки у него не было, кажется, никогда. Всё внутри жгло огнём, во рту пересохло, и каждый новый вздох ощущался как последний. Внезапно его обострившийся из-за критичного состояния слух уловил звук стекла, опускающегося на каменную мостовую. Бутылка! Может, кто-то не допил или вынес испортившую выпивку?

Со всех ног Дью бросился на звук. Несмотря на то, что день только начинал переходить в вечер, из-за противного дождя видно было плохо, но почти сразу его глаза различили силуэт человека, привалившегося к стене под навесом. Дью тоже юркнул под навес, места под ним хватило бы ещё для пары человек, и, протерев залитые дождём глаза, увидел ту самую вожделенную бутылку. Следом Дью разглядел человека, периодически прикладывавшегося к выпивке. Это тоже была бродяжка, имени её он не знал, но уже видел под мостом. Особенно ярко она запомнилась Дью, когда пару недель назад солнечным днём он нашёл на улице потерянный кем-то кошель, набитый монетами. На радостях Дью пировал два дня. На третий еда и выпивка перестали его удовлетворять, и ему захотелось женщины. Дружок Кьяры на тот момент был ещё в добром здравии, и у Дью не имелось постоянной собутыльницы. Именно тогда он и обратил внимание на одиночку, приютившуюся в паре метров от него и курившую самокрутку.

— Выпить не желаешь? — игриво помахав в воздухе полупустой бутылкой, спросил он у незнакомки. Предложение вызвало живейшую реакцию у пары бездомных, спавших неподалёку, но, поняв, что халява им не светит, они продолжили блаженный сон.

А женщина встала и села рядом. Возраст у таких, как они, определить практически невозможно, да и внешность, в целом, тоже, но Дью она показалась