такого монстрика? А на участке таких штук семь, если не больше. Из-за каждого, почитай, куста выглядывают — б-р-р…

— Непризнанный гений. Но нам его заморочки до лампочки. Найти бы. Хотя бы тело. А то странная получается картина — соседи волнуются, мужик куда-то подевался. И главное — наказ сверху: чтобы ничего наружу не просочилось. До выяснения обстоятельств. Не дай Бог, проспится этот Собесский на стороне, явится, как ни в чем не бывало, а тут шухер великий. Полковнику шухера не простят.

— И нам тоже.

— Вот именно. А посему для начала мы должны аккуратненько все изучить и потянуть время. Денька три, не больше — вдруг вернется. А тогда уже и пыль поднимать. Усек, лейтенант?

— Усек. Но чует мое сердце: допрыгался мужик. Дошантажировался. Тут людишки собрались серьезные, за такими не один скелет в шкафу значится. Ну и надоело кому-то идиоту отстегивать. Замочили паразита, как и положено — естественный отбор, привет, товарищу Дарвину!

— Ладно, философ. Дуй-ка к бабенции своей на постой. Прощупай бабку на предмет двухместного номера, что-то мне с Люсьен один на один оставаться боязно. А потом прошерсти переулок, что от деревни к реке ведет. Может, видели чего местные. Или слышали. А я по виллам пройдусь. Знакомиться пора.

— Может, я с вами? Для подстраховки, — в глазах Ярослава плескалась гремучая смесь жгучего любопытства и обиды.

— Нет уж, тяжелую артиллерию мы оставим для экстренных случаев. Но привет от тебя обязательно передам. Встречаемся в семь на этом же месте. Первый пошел!

Константин проводил глазами удаляющегося помощника и занялся планированием собственной деятельности. Для начала следовало навестить ближайших соседей пропавшего — чету Сидоровых и семейство Николая Семашко. А дальше…

Дальше хотелось бы побродить по участку Собесского, а там уж действовать по обстановке. В принципе, участка мне до конца дня за глаза хватит, так что не будем форсировать события. Да, заварил сыщик кашу. Сам смылся, а нам — расхлебывай. И ведь не денешься никуда — первый, так сказать, мой блин на новом месте. Не хочется полковника подводить. Да и себя тоже.

Увы. Планы так и остались планами. На повороте, в уютном уголке, наполненном цветом и запахом буйно разросшегося жасмина, Робкого настигла та самая пуля. Он только и успел оглянуться, а потом яркий летний день застила пелена острой боли. Константин застонал и опустился на четвереньки: коварная железина угодила в левую ягодицу. Брючина намокла от крови, нога онемела, а в замутненном отчаянием сознании фонтанировали весьма противоречивые чувства.

— Не иначе, как вступили вы, Константин Алексеевич, в опасную зону, — пыхтел примчавшийся на звук выстрела Ярослав, транспортируя потерпевшего на виллу гостеприимной Люсьен. — Это ж надо, стоило шаг шагнуть не в ту сторону. Ну, я им покажу!

— Эй-эй, полегче! Сейчас шефу отзвонимся, тогда и показывать будешь, — сдерживал юные порывы страдающий от стыда и боли Константин. — Знаешь ведь, операция носит сугубо конфиденциальный характер.

— Значит, нас будут отстреливать, а мы в ответ шефу отзваниваться? — горячился Пукель.

— Ну, во-первых, не насмерть. А во-вторых, т-ссс… пришли уже. Не хотелось бы тревожить хозяйку. Давай к задней двери.

— Особенно мне нравится ваше «пришли», — отплевывался от тополиного пуха и собственного пота «брат милосердия». — Еще немножко, и меня не хватит.

— Потерпи, зачтется на небесах. А то и быстрее, — обещал раненый. — И чтоб насчет места попадания особо не распространялся. Навылет. Мягкие ткани. Вполне достаточно.

— Понял, шеф, — Ярослав приоткрыл дверь и втащил в коридор начальника. — По крайней мере, всегда будет, чем вас шантажнуть. А че: всяким Собесским можно, а нам… Так что готовьтесь.

После оказания первой доврачебной помощи и кратковременного визита знакомого доктора Ярослав отпросился на «пленэр»:

— Пока мы слабеем, наш враг становится сильнее, шеф. Не стоит упускать шанс взять его за неокрепшие жабры. Так, говорите, с Сидоровых начинать? Не вопрос. Супругу их я хорошо знаю еще по комиссии — питомцев своих выгораживала иногда. Женщина, скажу я вам…

И тут майор понял, что наломает помощник дров за три дня вынужденного покоя. Несмотря на четкие указания и вызывающие ужас предостережения.

— Надо же пацану с чего-то начинать. А с меня теперь все взятки гладки, — тонко намекнул он начальству на создавшееся положение. — Может, подкрепление пришлете?

— Фигушки, — пробасил полковник в шипящую космическими помехами трубку, — у меня надежных орлов — раз, два и обчелся. Что же я, по-вашему, район без присмотра оставлю? Как будет, так будет. Пущай мое начальство само выезжает, раз так волнуется. И потом: вскроете преступление, все одно этим толстосумам отвечать. А не вскроете — побушуют малость и стухнут. Не первый раз.

Лежи, поправляйся. Кушай хорошо и вкусно. Слыхал, симпомпонистая хозяйка тебе досталась. Везет некоторым… Вот и пользуйся, пока я добрый. Но чуть что — звони.

— Куда ж я денусь? — простился Константин, с тоской предчувствуя сложности с конкретно озабоченной хозяйкой.

По оперативным данным, Люсьен Лопатко полтора года жила неподалеку от Престижного без мужа. Тот отбыл по служебным делам в далекие американские штаты. И был таков. Высылал супруге прожиточный минимум. Сравнимый с прожиточным максимумом милицейского отдела. Переписывался, перезванивался, засыпал благоверную цветами по календарным и личным праздникам. Но носу не казал — то ли долг служебный не позволял, то ли наши законы, то ли имел под боком приятную во всех отношениях покладистую американскую леди и не морочился отсутствием под тем же боком законной половинки.

К слову сказать, та и сама не слишком морочилась. Время от времени в усадьбе появлялся новый садовник. Или сантехник. Особые приметы рекрутов ничем не отличались друг от друга — соломенная вдова предпочитала выбирать работников мускулистых, стройных. И молодых. Остальное — значения не имело. Работники задерживались в ее владениях недели на три, а затем тихо исчезали, выполнив все мыслимые и немыслимые служебные обязанности, круг которых очерчивала возбужденная фантазия работодательницы.

Константин вздохнул, соотнеся параметры наемных работников с личными, смахнул со лба капельки пота. И приготовился к затяжной осаде. В его теперешнем положении выполнять капризы скучающей дамочки было, мягко говоря, весьма проблематично.

— Что мы будем пить? — салфетка мягко слетела с сервировочного столика на оголенную коленку Люсьен, явив миру батарею бутылок и несколько пиалушек с закусками: чипсы, орешки, свернутая кулечками семужка, икорка. Все, как в лучших домах. Но Робкому отчаянно хотелось наваристого домашнего борща. Или куриного бульона с плавающими на поверхности кляксами жирка, укропными штрихами и морковными полумесяцами…

— Доктор советовал на первое налегать, крови я много потерял, — жалобно протянул раненый. — Если не трудно…

Люсьен потребовалась лишь секунда, чтобы