— Охмуришь ее, как же, — горестно вздохнул Ярослав. — А что, если она нашего пропавшего сама и того, за миллион-то? А что, могла бы…

— Иди уж, Шерлок Холмс, и не вздумай там пургу гнать. Завяжи свою фантазию в узелок до поры до времени. Учти: на тебе только сбор информации. Имеющей отношение к делу. Никаких оргвыводов. Два дня продержись, браток, а там и я встану.

— Да не волнуйтесь вы, Константин Алексеевич. Указания получил, намек понял. На указания вы мастер, тут никаких поползновений в стороны быть не может. Просто гуляю, просто интересуюсь. На абсолютных добровольных началах.

— Вот именно, что на абсолютно. Ты уж, браток, полегче на поворотах — все-таки люди здесь непростые проживают. С деньгами и связями. Ежели что…

— Обижаете, Константин Алексеевич! Я ваши указания выполняю от точки до точки, — пукелевские веснушки утонули в ярком, на все лицо, румянце — признаке чрезвычайного смущения, волнения либо служебного рвения. — В общем, болейте на здоровье! А я — служу Радзіме!

— Служи, — проворчал майор, склоняясь к последней причине покраснения помощника, — только не перестарайся…

Он не стал заканчивать, поскольку лейтенант уже захлопнул калитку в конце двора. К радости, к беде ли, но на этот раз майору попался чересчур ретивый напарник. И чересчур молодой. Ни первое, ни, тем более, второе, не радовало. Выбирать не приходилось — вынужденный перерыв в расследовании не предусмотрен. Отгулов в отделе дали всего ничего. А начальник категорически настаивал на автономности процесса:

— Пойми, Робкий, я слово дал. Важной персоне. Там и так шухеру навели — туши свет. Продержись на тет-а-тете. Будь другом, возьми на себя дело.

И Костя взял бы, если бы не досадный случай на задворках Престижного, выбивший его из седла на несколько дней.

— Жив? Руки-ноги и прочие жизненноважные целы? — заботливо уточнил полковник при экстренном телефонном вызове.

— Да вроде того, пуля прошла через отдельные мягкие ткани. Навылет, — скрипел зубами раненный в мягкое место майор. — Смену пришлете?

— Какую еще смену? — зашикал на подчиненного полковник. — Я человеку слово дал! Сейчас Ровбу пришлю, заштопает твой кардан. Отлежишься пару деньков. И никому ни слова!

— А как же расследование? — прикусил губу Константин — отдельные мягкие ткани возмущались столь небрежному к себе отношению.

— А ты там с кем? С Пукелем? Пускай он и побегает пока. По задворкам. И никакой самодеятельности! Ежели невмоготу будет, участкового приобщите. На общественных началах. Но это в крайнем случае! Постарайтесь своими силами обойтись.

— Да вы что, Петрович, в своем уме? Пукель еще пороху не нюхал! Неделя как из ИДН…

— Вот и хорошо, что не нюхал. Два раненых из двух в данной ситуации слишком большая роскошь. Все! Давай сопляку указания и лечись. Как устроился, есть кому выхаживать?

— Как вам сказать… — смутился неожиданному повороту диалога Константин.

— Чую, тамошний твой комфорт на пять звезд тянет, — хмыкнул прозорливый шеф. — Значит, дня за три на ноги поднимем. И учти: на все про все у вас десять дней. А лучше — неделя. Мне в отпуск идти, а на зама никакой надежды, не то, что сор из избы — саму избу вынесет. До связи.

Несчастный мобильник, обиженно звякнув, улетел в глубины хозяйских перин. А Константин откинулся на подушки с безнадежным стоном. Вот так всегда! Стоило лишь закусить удила, как все летит под откос. И планы, и профессиональные амбиции, и даже личная жизнь!

Через три часа, осмотренный и обласканный всевозможными процедурами милицейского доктора, он смог прийти в себя и подвести итоги первого дня в Престижном. А заодно и причин, приведших его сюда. Вернее, одной единственной причины. Начинать-то с чего-то надо.

Отдел, в который ему довелось попасть, в прошлый понедельник подвергся тщательной внутренней проверке. В результате часть работников перевели куда подальше. А часть отправили в отпуск.

Полковник, получивший по чужим заслугам и лишившийся заветной мечты о генеральских звездочках, лично пригласил Константина Робкого в сослуживцы. Они были знакомы по ряду межведомственных операций.

— Ты меня по всем параметрам устраиваешь. Обещаю перспективную должность и интересную работу. Думаю, предложение взаимовыгодное. Чего тебе на районе прозябать? Согласен?

— А то. У меня мать в городе одна. Ждать устала. К себе звал — отказывается. Говорит: «Стара уже привычки менять. Лучше ты возвращайся». Так что насчет взаимовыгодности — вы в самое яблочко. С моей стороны. Так я собираю вещички?

Рано радовался майор. Всякая палка о двух концах. Если не о трех.

В отделе остались лишь два молоденьких лейтенанта и старый прапорщик. Остальной личный состав прибыл одновременно с Робким и теперь осваивался в условиях незнакомого района. Особенно трудно приходилось участковым, сбившимся с ног от прогулок по вверенной территории.

Неудивительно, что Константину полковник доверял — все равно доверять больше было некому.

— Не обижайся, ежели что. Будешь тылы прикрывать. Если подвернется скользкое дельце, кину тебя на амбразуру, уж извиняй, — расшаркивался шеф. — Времена пошли смутные. Лавируем между преступностью и законом, голова кругом. Крышу капитально сносит, а никуда не денешься.

Робкий в подробности вдаваться не стал — начальству виднее. И потом как-то неприлично сразу на рожон лезть. Надо бы осмотреться.

Осмотреться не получилось. Полковник вызвал его среди ночи к себе домой. Извинился. Напустил тумана:

— Завтра выезжаешь в командировку. Времени в обрез. Максимум десять дней. Наворочал там один частник. Детективом себя возомнил! А нам расхлебывать. Тебе, то есть. Все более чем конфиденциально — народ там серьезный — шуму не любит.

— Свой среди чужих, чужой среди своих? — уточнил Константин.

— В корень зришь, молоток, — одобрил начальник. — Но ты меня за сволочь последнюю не держи: даю паренька в помощь. Не Шерлок Холмс, но в поле сгодится.

— И на том спасибо.

— Будь здоров! Ежели что — звони на мобильный. Давай-ка номерок в память забей…

Так Константин с напарником попали в Престижное. Разгуляться не успели: при первой же вылазке в тощий майорский зад влетела шальная пуля.

Обидно. И больно. Ведь только-только начали входить в суть. Нет, не дела пока — жизни местной. А жизнь в Престижном существенно отличалась от городской. И тем более сельской.

Дома в Престижном строили приметные. В два-три этажа. С балконами, лоджиями, эркерами, колоннами и прочими архитектурными изысками. Участки, окружавшие особняки, измерялись не скромными сотками — гектарами. За высокими затейливой ковки, а то и литья заборами красовались заросли вечнозеленых кустарников, фруктовых и декоративных деревьев, ухоженные газоны. Между стволами и ветками то там, то сям проблескивали воды бассейнов и фонтанов, стекла веранд и беседок. Красиво жили