– Твоя мать бросила тебя?

– Да, но я уверена, что она обязательно вспомнила бы обо мне. На короткое время меня отдали в приемную семью, опекуны устроили для меня праздник, хотя он давно прошел, – с теплотой вспомнила Холли.

– И с тех пор ты пытаешься наверстать упущенное, – сухо бросил Вито, стараясь с помощью привычного цинизма отделаться от чувства жалости к ней.

Он никогда не позволял себе выставлять эмоции напоказ, зная: это чревато последствиями.

Обнажать перед кем-то душу означало вложить в руки нож, которым тебя могут ударить в спину. Не существовало такого человека, ради которого он готов пойти на подобный риск.

– Наверное. Увлеченность Рождеством – одна из самых безобидных. – Холли принялась распутывать гирлянду.

Мелькающие огоньки подсвечивали ее высокие скулы и бархатистость кожи на бедрах.

– Сколько тебе лет, Холли?

Та бросила на него взгляд через плечо, вешая игрушку на ветку:

– Двадцать четыре. Исполнится завтра.

– Значит, завтра не только Рождество, но и твой день рождения.

– Теперь твоя очередь. Расскажи что-нибудь о себе. – Холли дала волю любопытству.

Вряд ли это вопрос из разряда неожиданных, однако он застал Вито врасплох. Правда, когда интересуешься чьей-то жизнью, вполне естественно, что и тебя спросят о том же. Он сделал глубокий вдох, чтобы расслабиться.

– Я единственный ребенок в семье, которая основана на несчастливом брачном союзе. В праздники, когда родственники обычно проводят время вместе, мои родители очень часто ссорились, потому что у отца всегда находились дела более интересные, чем побыть с нами. Рождество не стало исключением.

– А почему они не развелись? – Холли глубоко тронул его взволнованный тон. Такой красивый, утонченный и уверенный в себе мужчина тоже до сих пор не оправился от страданий, перенесенных в детстве. Как, впрочем, и она.

– Мать воспитали так, что развод для нее немыслим. К тому же она преданно любила отца. – Вито говорил очень тихо, потому что еще никогда ни с кем не делился историей своей семьи. Как и родители, привык придерживаться главного правила: в любой ситуации сохранять видимость приличия и благополучия.

– Тебе, наверное, пришлось очень нелегко. – Холли взглянула на него огромными глазами, полными сочувствия.

От ее слов веяло теплом. Резко встав с дивана, он направился к ней, будто она потянула за невидимую цепь, к которой приковано его тело, и схватил ее в объятия. Им руководили лишь инстинкты, требовавшие прикоснуться к девушке.

Длинные пальцы приподняли ее подбородок, и Вито заглянул в чистые глаза. Спустя секунду он поцеловал Холли.

Потрясенная неожиданным поворотом событий, она оцепенела. Ее разрывали противоречивые эмоции.

«Оттолкни его немедленно!» – приказывал разум.

«Ты ему нравишься! Не упускай свой шанс!» – требовало тело.

Вито мягко и нежно дразнил поцелуем, покусывая ее губы. Бешеный стук сердца отдавал ей в виски. Его язык проник в нее. На Холли нахлынуло головокружительное возбуждение.

Вкус его губ пьянил, и тело девушки будто ожило. Руки обвились вокруг крепкой шеи, поцелуй становился все более глубоким и требовательным. Еще никогда она не чувствовала себя такой защищенной, как в объятиях этого мужчины. Лоно отзывалось легкими пульсирующими волнами, грудь отяжелела, затвердевшие соски упирались в тело Вито.

Вдруг он приподнял голову и едва слышно прошептал:

– Я хочу тебя.

– Я хочу тебя, – эхом повторила Холли, впервые в жизни осознав смысл этих слов.

В прошлом она воспринимала секс как необходимую часть отношений, а не как соблазн, перед которым невозможно устоять. Только теперь, в его объятиях, она поняла, что ошибалась. Впервые ощущала непреодолимое желание к мужчине, от которого потеряла голову.

Вглядываясь в темные опасные глаза, Холли приподнялась на носочки, чувствуя острую необходимость вновь поцеловать его. «Так вот о чем все так много говорят», – радостно промелькнула мысль в голове, пока плоть дрожала от нарастающего желания ощутить сильное мужское тело.

И пока один поцелуй сменялся другим, Вито увлек ее за собой на ковер, где жар от огня в камине опалял кожу не меньше, чем его прикосновения. Он снял с нее свитер, затем бюстгальтер. С нескрываемым восхищением он любовался пышной упругой грудью.

– У тебя великолепная фигура.

Холли покраснела, ее смущала собственная нагота. Однако рядом с Вито, который смотрел на нее, как на произведение искусства, стеснение куда-то улетучилось. Длинные пальцы обхватили грудь, а его язык прошелся по тугому соску. С ее губ слетали тихие стоны, пока он ласкал и покусывал нежную плоть.

– Поцелуй меня, – едва дыша, взмолилась Холли. По телу будто разлилась огненная река, достигшая самых сокровенных мест.

Он впился в ее губы, их языки переплелись, но теперь одних поцелуев ей было мало. Она нетерпеливо извивалась, раздвигая ноги, чтобы обвить их вокруг его талии.

И наконец Вито стянул с нее трусики, будто угадав желание. Сосредоточившись на чувствительном бугорке, медленно ласкал его. Наслаждение электрическим током прошлось по ее телу, которое словно оказалось в невесомости. Один из его пальцев осторожно вошел в ее влажное лоно, отчего она ахнула, выгнув к нему спину.

Страсть захватила Холли, мозг полностью отключился. Однако то, что происходило сейчас, несколько отличалось от фантазий. Это было дикое, не поддающееся контролю неистовство. Вито быстро снял с себя футболку, явив ее взору мускулистый торс. Она тут же потянулась к налитым силой мышцам под гладкой бронзовой кожей, которые сокращались от каждого ее прикосновения.

– У меня нет презерватива, – опомнился он. – Правда, я недавно сдавал анализы, и абсолютно здоров.

– Я принимаю таблетки, – дрожащим голосом сказала Холли, а когда эти слова слетели с губ, она поняла, что уже приняла окончательное решение переступить заветную черту. Почему бы и нет? Еще никогда и никого она не желала с такой силой.

Вито облегченно вздохнул и снова расположился между ее ног. Женские руки нежно скользили по широкой спине и плечам, немного царапая ногтями кожу.

И вот Вито вошел в нее. Холли опустилась немного ниже, чтобы полностью принять его в себя. От каждого уверенного ритмичного толчка по телу проходили мириады удивительных ощущений. Боль от проникновения оказалась мимолетной, хотя на глазах выступили слезы, и она прижалась к его плечу, скрывая лицо.

– Ты очень мокрая и тугая, – прорычал Вито. – Меня так это заводит, gioia mia.

После его слов воцарилось молчание, которое нарушали только их стоны. Два тела сплелись в диком, первобытном танце, двигаясь в унисон. Необузданный темп движений приближал их обоих к пику наслаждения. И вот напряжение каждой клеточки тела нашло выход, когда Холли взорвалась фантастическим оргазмом.