– Но, ваше величество, вам достаточно лишь пожелать и…

– Я сказал – хватит! Я приказал, чтобы было как можно меньше жертв.

– Как прикажете. А что в таком случае делать с пленником?

В голосе короля, когда он ответил, была бездна усталости и обреченность.

– Что хочешь, Вирхард, мне все равно. Он слишком опасен, поэтому оставить его в живых мы просто не имеем права.

– Как пожелает, ваше величество.

Раздались шаги, и Лия поняла, что одна из дверей рядом с ней сейчас откроется. Бежать некуда, впереди и сзади прямой, как труба, коридор без поворотов и развилок. Но по левую сторону от девушки блестели кованым железом еще четыре двери. Скинув туфельки, чтобы не дай Темный, ее не услышали, девушка рванула к ним. Первая дверь не поддалась, вторая тоже, а вот третья открылась до странного легко и бесшумно. Лия только успела притворить ее за собой, как коридор ярко осветился. Король сразу направился к выходу – его шаги девушка узнала сразу. А вот второй направился в ее сторону. Лия прижалась к двери, затаив дыхание и вслушиваясь в четкие спокойные шаги. Он был все ближе и ближе, на мгновение ей даже показалось, что она слышит стук его сердца, но осознала, что это ее собственное колотится так сильно, что заглушает все остальные звуки.

Он прошел мимо, остановившись у следующей, четверной двери. Скрип, мурашками пробежавший по ее коже, стук откинутого засова, поворот ключа.

– Ну, здравствуй, падаль.

Полный презрения голос Вирхарда был отчетливо слышен в комнатушке, где пряталась девушка. И не только его голос. То, что ей пришлось слушать, было отвратительно, ненормально, ужасно.

Мужчина пытал пленника, не задавая ему никаких вопросов. Время шло, и Лие начало казаться, что он просто наслаждается тем, что делает. Она беззвучно плакала, с силой зажимая себе рот, чтобы не скулить от ужаса, слыша, как свистит в воздухе плеть, как она вгрызается в человеческое тело с противным хлюпающим звуком. Слышала звон метала и даже боялась представить себе, что это. Слышала треск и понимала, что именно с таким звуком ломаются кости. Ей хотелось зажать себе уши, но все, что она могла – это стискивать зубы на косточке большого пальца, иначе Лия бы, без сомнения, выдала себя. Она слышала стоны, тихие, но тот, кого пытали, держался, не давая своему палачу ни шанса на торжество.

– Может, перерыв? – с насмешливой, отдающей гнилью, заботой спросил Вирхард у своей жертвы. – Да, тебе определенно нужно немного прийти в себя. Я вернусь завтра, и мы продолжим наше увлекательное общение.

Он вышел в коридор. Спокойный шаг, четкий стук каблуков по каменным плитам. Лия снова сжалась, боясь, что Вирхард как-то узнает, что она рядом, что она близко, и все те ужасы, которые она, вопреки всему, слышала даже сквозь толстые стены подземелья, он сотворит с ней. Скрипнула дверь, поворачиваясь на несмазанных петлях, стукнул засов, возвращаясь в паз, и мужчина, весело насвистывая, направился к выходу из подземелья.

И Лия осознала две вещи. Первое, и самое главное, что она несколько часов провело на ледяном каменном полу босиком, стоя в неудобной позе, и теперь с трудом могла пошевелиться. И второе – Вирхард не закрыл дверь на ключ, только на засов. Может, он скоро вернется, и тогда нужно убираться отсюда как можно быстрее, а, может, просто решил, что его жертва никуда не денется от него.

Зашипев, когда сотни иголочек пробежали по ее ногам вместе с застоявшейся кровью, Лия медленно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Тусклый свет позволил увидеть только то, что там никого нет. Она выскользнула, поморщившись, надела туфельки, потому что пальцы на ногах уже почти потеряли чувствительность от холода каменного пола и пошла в сторону лестницы. Но сделав пару шагов к спасительному выходу, поняла, что не сможет так поступить. Человек за соседней дверью был преступником, и она даже не знала, что он совершил. Но одно было точно, кем бы он ни был, что бы ни сделал, то, чему его подвергли было слишком жестоким. Лия вздохнула. Она принцесса, дочь короля, которого все боятся. Она не может проявлять милосердие в такой ситуации. Добро всегда возвращается, часто говорила ей нянечка, и не всегда добром. Люди эгоистичны и не помнят того хорошего, что для них сделали другие. Спасая этого неизвестного, она может совершить зло, которое ей будет не искупить. За дверью послышался стон, наполненный таким страданием, что становилось физически больно, и Лия осознала, что, погрузившись в размышления, уже сделала выбор.

– Потерпите, – тихо прошептала она, наваливаясь на засов и пытаясь его приподнять.

Руки заболели от прилагаемых усилий. Грубое дерево оставило на ладонях кровавые полосы. Но все же она смогла. Дверь открывалась неохотно, Лия старалась не шуметь, избегать скрипа, что так пугал ее. В камере было темно, но влетевший следом за ней светляк, до этого прятавшийся в складках ее платья, заставил в ужасе отвернуться, вновь зажимая рот руками.

В помещении ничего не было, только каменный пол и голые стены. Но вот в центре, в сверкающей багрянцем луже, лежал мужчина. То, что от него оставалось. Ни одного живого места, свисающая лохмотьями кожа, неестественно вывернутые пальцы, которые он, видимо, пытался сжать в кулаки, избегая боли. За что? Лия не могла осознать, что рядом с ней творится такое. Как жить дальше, зная, что близкие люди способны на такую жестокость. Ведь то, что отец прекрасно знал, что ожидает этого пленника, девушка понимала. Как понимала и то, что не сможет оставить его в таком состоянии несмотря ни на что. Пусть он злодей, возможно, даже убийца, но он не заслужил такой участи.

Осторожно ступая, стараясь не задеть лужи крови, девушка подошла к нему и наклонилась, придерживая подол платья. Из-за крови и ран она не могла рассмотреть, к какой расе он принадлежит. Не было видно ни цвета кожи, ни волос.

– И что делать? – прошептала Лия и испугалась своего голоса, неожиданно громко прозвучавшего в каменном мешке.

Его левая рука была вытянута вперед, и Лия взялась за нее кончиками пальцев, боясь сделать больнее и, в то же время, опасаясь, что испачканное в крови платье потом выдаст ее. Она сосредоточилась, ища ночные жилы поблизости. Вылечить его самой ей не хватило бы сил. Подземелье не обмануло, вокруг ртутью переливались целых четыре жилы.

Девушка потянулась к ближайшей и неожиданно для самой себя спросила у нее:

– Ты сможешь его вылечить?

И так же неожиданно почувствовала ответ.

«Не смогу. Я тьма… смерть».

Но другая вдруг сама потянулась к ней, шепча ночным ветром: «Я… лечу… целитель… смогу».

И Лия, не раздумывая, воспользовалась ее силой. На этот раз все было по-другому. Отец учил ее управлять потоками силы, но ее никогда не интересовало, есть ли у жил своя направленность, своя собственная воля. Или он просто не знал об этом?

Ночная тьма окутывала мужчину словно саваном, но теплым, как объятия родного человека. Она дарила покой, снимала боль, и Лия ощущала каждое движение, вздох, стук сердца. Она видела, как сломанные пальцы встают на место, и гасила боль, забирая у жилы силу. Ей становилось труднее дышать, магия, идущая через нее, выматывала, сжигая ее собственный резерв.