— А кто ж его заказал, Григорий Евграфыч?

— Вот это тебе, Шура, и предстоит выяснить. Но основная твоя задача — взять Ствола. Имей в виду, он — опасный противник. Ясненько?

— Ясненько, Григорий Евграфыч.

— Будь готов ко всему. На случай, если придется встретиться с киллером один на один, запомни: лучший вид защиты — это нападение.

— Запомню, Григорий Евграфыч.

— Но, с другой стороны, учти: безрассудная храбрость — преждевременная смерть.

— Учту, Григорий Евграфыч.

— В общем, держи нос по ветру, а хвост — пистолетом, — закончил свои наставления старый сыщик.

— Буду держать, — заверил его молодой сыщик.

— Тогда все, — сказал Суперопер. — Я полетел на Камчатку. Если останусь в живых, то позвоню. Пока, Шура.

— До свидания, Григорий Евграфыч.

— Чайников положил трубку. Щеки его пылали.

До звонка Молодцова Саша ужинал. Ел манную кашу с клубничным вареньем. Он ее очень любил, когда был маленьким. И продолжал любить, когда стал большим.

Но теперь Чайникову было не до манной каши.

Все же Саша вернулся на кухню, сел за стол и взял ложку.

— Кто это звонил, Зайчик? — поинтересовалась Калерия Ивановна.

— Да так, — неопределенно ответил Чайников.

— Девушка, наверное?..

Саша никогда не обманывал свою мать. Не обманул и на этот раз.

— Нет, мама, это звонила не девушка. Это звонил полковник Молодцов.

— А зачем он звонил?

— Григорий Евграфыч поручил мне расследовать одно дело.

— Опасное? — с тревогой спросила Калерия Ивановна.

Саша скупо улыбнулся:

— Разумеется, мама. Начальство поручает мне только опасные дела.

Калерия Ивановна волновалась все сильнее и сильнее.

— А что за дело, Зайчик?

— Я должен найти и взять наемного убийцу по кличке Ствол, — с гордостью сообщил Чайников.

— Боже мой, — схватилась за щеки Калерия Ивановна. — Он же тебя убьет.

— Успокойся, мама. Лучший вид защиты — это нападение. Он не успеет в меня выстрелить.

Калерия Ивановна решительно загородила выход из кухни.

— Я тебя никуда не пущу!

— Мама, пойми! — пылко воскликнул Саша. — Опасный преступник находится на свободе. Если я его не арестую, то кто его арестует? Это же моя работа — бороться с преступностью!

Глаза Чайникова отважно сверкали. Калерия Ивановна невольно залюбовалась сыном. Ее собственные глаза увлажнились.

— Я горжусь тобой, Зайчик! — тоже пылко воскликнула она. — Ты настоящий Волконский! Видел бы тебя сейчас твой отец!

Отец Саши — Глеб Борисович — не мог в эти минуты видеть своего сына. Профессор Чайников находился на международном симпозиуме в Хайдарабаде.

Калерия Ивановна порывисто вышла из кухни и так же порывисто вернулась. В руке у нее был зажат старинный медальон.

— Вот, Зайчик, возьми, — протянула она медальон сыну. — Это фамильная реликвия рода Волконских. Этот медальон спас твоего прапрапрадеда в сражении под Бородином, потом он спас твоего прапрадеда в сражении под Севастополем, затем он спас твоего прадеда в сражении под Мукденом, и, наконец, он спас твоего деда в сражении под Москвой. В минуту опасности он спасет и тебя. — Калерия Ивановна собственноручно надела Саше цепочку с медальоном. — Носи его с честью, сынок! И никогда не забывай, что ты — Чайников- Волконский!

— Не забуду, мама, — с чувством пообещал Саша.

«Вырос мой Зайчик, — растроганно подумала Калерия Ивановна, глядя на сына. — Совсем взрослым стал». А давно ли она катала его в колясочке по Летнему саду? И вот уже ее малыш идет брать опасного преступника.

Они еще немного поговорили и разошлись по своим комнатам спать.

За окном стояла душная летняя ночь. Ярко горели звезды.

Чайникову не спалось. Он все ворочался, ворочался.

Калерия Ивановна заглянула в комнату сына.

— Не спится, Зайчик?

— Не спится, мама. Здесь так душно. Открой, пожалуйста, окно и сядь ко мне.

Калерия Ивановна открыла окно и присела на краешек кровати.

— Хочешь, Сашенька, я тебе колыбельную спою?

— Ну спой.

И Калерия Ивановна запела, как в далеком-предалеком детстве:

Заинька, заинька,

Не пора ли баиньки?

Баю-баю-баю-бай.

Поскорее засыпай.

И Саша Чайников уснул под тихое пение матери.

Калерия Ивановна поправила одеяло, поцеловала сына в щеку и прошептала:

— Спи, мой маленький Зайчик. Пусть тебе снятся только хорошие сны. — Перекрестив Чайникова, она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Саша спал.

И ему снилось, как он берет киллера по кличке Ствол.

Как только Молодцов с Менькиным ушли, Машенька сразу же начала распоряжаться.

— Значит, так, — сказала она приказным тоном. — Сейчас мы будем купать Белоснежку. Стасик, у тебя есть детский шампунь?

— А почему именно детский? — спросил Брыкин.

— Он глаза не щиплет, — объяснила Машенька и скомандовала: — Белоснежка, марш в ванную!

Оказалось, собака прекрасно представляет себе, что такое ванная. Во всяком случае, она побежала именно туда.

Стас наполнил ванну теплой водой. Белоснежка охотно в нее погрузилась.

И купание началось.

— Фррр… — отфыркивалась Белоснежка, когда вода попадала ей в нос. Выкупав собаку, ребята ополоснули ее под душем.

— Ну все, — сказал Брыкин. — Вылезай.

Белоснежка вылезла из ванны.

— Фррр… — снова фыркнула она, отряхиваясь всем телом — от кончиков ушей до кончика хвоста.

Машенька всплеснула руками:

— Белоснежка, ну кто же так делает. Надо полотенчиком вытираться.

Девочка вытерла собаку махровым полотенцем. А затем еще просушила собачью шерсть феном.

И Белоснежка стала беленькая-пребеленькая, хорошенькая-прехорошенькая. Она подбежала к зеркалу и, оглядев себя со всех сторон, удовлетворенно тявкнула.

Потом они все вместе поужинали. Стас и Машенька ели за столом. А Белоснежка — под столом. На ужин Брыкин сварил каждому по большой сардельке.

— Я сардельки не люблю, — тараторила Машенька, с аппетитом уплетая сардельку. — А вот манную кашку просто обожа-а-ю. А если она еще с вареньем, то я могу слопать три ведра манной каши. А ты, Стасик, что обожаешь?