— внезапно спросил Гиос, когда я пыталась освободить от перевернутого стула свое платье. Слуга молча снял его, а я чуть не потеряла равновесие.

— Если бы не веточка, то было бы еще хуже! — крикнула я, топая по коридору в сторону выхода.

Только бы успеть! Только бы успеть!

Я выбежала на улицу, видя, что от красивой кареты уже и след простыл. Мне нужно любой ценой остановить невесту!

— Мне нужно их догнать! — подбадривала я себя, мечась возле колодца.

И тут послышался стук колес. По горной дороге кто–то ехал. Причем, ехал сюда!

Первая мысль была: «Они вернулись! Они передумали! Какое счастье!».

Я бросилась навстречу, но в открытые ворота замка неспешно, скрипя поведенными деревянными колесами и чуть не разваливаясь на ходу, въехала скрипучая телега старого Жихаря из Мэртона. Телега хрюкала, визжала, а облезлый, загорелый, с белой бородой Жихарь невозмутимо жевал соломинку, прикрываясь от солнца соломенной дырявой шляпой.

Он всю жизнь разводил поросят и тех, кто их у него покупал. Если благодаря первому он едва сводил концы с концами, то второе приносило старику неплохой доход.

— Мне нужна твоя лошадь! — бросилась я на него. Старик из Мэртона, завидев меня, чуть не подпрыгнул и тут же выпустил вожжи.

— Срочно! Мне нужно догнать их, пока они не успели уехать! — задыхаясь пролепетала я, несясь навстречу телеге!

Я схватила коня и ловко взобралась на него. Конь сначала заржал, вставая на дыбы, но потом бросился в погоню. Старый Жихарь с ругательствами слетел с телеги, а когда я обернулась, то видела, что мне вслед грозят сухоньким кулаком.

За мной по горной дороге грохотала телега, полная визжащих поросят. На каждом камне телега делала многоголосое: «Уррриииу!», а поросят подбрасывало в воздух.

— Постойте! — в отчаянии кричала я, завидев впереди красивую карету. Они ехали осторожно, поскольку не знали, где свернет дорога.

На мой крик из окна высунулся глава семейства. Его глаза округлились, а шляпа слетела на дорогу.

— Быстрее! Быстрее! — кричал он кучеру, чтобы тот прибавил ходу!

Я прижалась к лошади, ударив ее ногами. Нужно во что бы то ни стало их догнать!

Поросята визжали, орали, их бросало по телеге. Карета невесты лихо скрылась за поворотом горной дороги, а я еще прибавила скорость.

Стоило мне только свернуть за утес, как вдруг я увидела карету, лежащую на боку. Ее красивое, покрытое позолотой колесо все еще вращалось, словно карета пыталась уехать. Кучер, пошатываясь стоял рядом, то и дело заглядывая в пропасть и хватаясь за сердце. Кони хрипели, а в самой карете кто–то протяжно стонал.

— Я помогу! — соскочила я с лошади, бросаясь открывать дверцу перевернутой кареты.

— Осторожней, оборванка! — слышался раздосадованный и приглушенный от боли голос главы семейства. — Не выламывай двери! Мы отдали за эту карету кучу денег! Столько, сколько тебе и не снилось! 

— Я осторожно! Даже стекло не разобью! — уверяла я, распахивая каретную дверь. Среди красивых платьев торчала голова слуги и рука хозяина, которая шарила вокруг в поисках своей трости.

— Руку! Дайте руку! — попросила я, сидя на карете. — Я помогу вам!

Я вытащила мятого слугу, который тряс головой. Следом извлекла хозяина, который рассматривал разбитое пенсне. Последними я вытащила дам.

— Могли бы и руку вытереть, перед тем как протягивать, оборванка! — фыркнула наша будущая герцогиня, глядя на свою руку так, словно испачкала ее в навозе.

— О, это ужасно! — причитала семья, пока кучер успокаивал и отстегивал лошадей от кареты. — Дорогая, ты цела? Как ты, конфетка моя? Не ушиблась? Мы чудом не сорвались в пропасть! О, наша карета! Наша прекрасная карета, за которую нам пришлось заложить все наши оставшиеся бриллианты!

— Ну чего вы расстроились? Главное, что карета уцелела! Только колесо погнулось, — вздохнула я, глядя на роскошную карету с вензелями. — А починить ее запросто можно! Знаете, сколько в Мэртоне мастеров! Они что угодно сделают! Она у вас еще крепкая! До Мэртона доедет! Вот!

Я очень хотела утешить несчастное семейство и пошатала рукой карету, которая все еще вертела колесом.

Не успела я опомниться, как карета почему–то поехала в сторону пропасти.

— Ааааа! — послышался душераздирающие крики, когда карета слетела с обрыва.

— А где звук? — спросил бледный кучер, придерживая коней и пытаясь заглянуть вниз. — Должен же быть звук удара!

— Тут просто невысоко! Он будет через часа два! — вздохнула я, видя, как жмется друг к другу семейство, переглядываясь с ужасом. «Все пропало!», — ныла мадам, прижимая к себе дочь.

— Девушка, послушайте! — внезапно бросился ко мне глава семейства. — Вы не могли бы спуститься вниз за помощью? Мы заплатим! Вот!

Он полез с карман, доставая золото. Дамы закивали, глядя на меня с надеждой. Только что называли оборванкой, а уже девушка!

— Вниз? — спросила я, глядя в черную пропасть, куда только что загремела карета. — Там старина Билл и его сивая кобыла по прозвищу Лучок. Но я лично знала старину Билла. И скажу вам, что от него и при жизни толку никакого не было!

— Вы не поняли! Я говорю, чтобы вы пошли в ближайшую деревню! И позвали на помощь! — приказал мне глава семейства, снова показывая деньги.

Женщины кивали, кучер осматривал горы и щурился, а слуга поджимал губы, придерживая разорванный рукав и вжимая голову в плечи.

— А давайте я отвезу вас обратно в замок! — усмехнулась я, показывая на свою телегу. — А что? Места много! Поросята подвинутся! Прокачу с ветерком!

— Да ты что, оборванка! В своем уме! Чтобы моя дочь поехала вместе со свиньями! Моя дочь очень впечатлительная натура! — отмахнулась сломанным веером мадам, тут же багровея от гнева: «Это ж надо!».

— Папа говорил, что я тоже очень впечатлительная! Как впечатаюсь куда–нибудь! — вздохнула я, глядя на семейство.

— Тем более, что свадьбы не будет! — решительно заявил глава семейства. — Наша дочь не выйдет замуж за вашего неотесанного провинциала!

— Ну что вы говорите! Вы что? Хотите, чтобы герцог умер девственником незамужним? А? — возмутилась я, не выдержав такого. Герцог дал мне работу, герцог приютил меня в замке, а тут такое и про герцога?! «А еще он спас мне жизнь!», — подсказывала память. Он добрый, честный и благородный! А все, что говорят про него в деревне — враки! Он — не