Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да… – протянул бармен. – Ох уж эти женщины!
Переход был довольно неожиданный, и я посмотрел на него с удивлением.
– Прошу извинить, но я добавил в ваш коктейль слишком много рому и недостаточно холодного чая, так что спешу перейти к сути, минуя предисловия. Все разговоры, так или иначе, сводятся к этой теме, так чего же болтать попусту?
Глава III
Девушка и космос
– Сложность таких разговоров в том, что все слова уже давно сказаны и не по одному разу, а решение так и не найдено. И не будет найдено, смею вас уверить!
Я слушал бармена, и моя голова растворялась в бокале, стоящем передо мной. Три крепких напитка, смешанные в коктейле, плавили кубики льда, и вместе со льдом таял мой мозг и всё что в нем было. Мне грезилось, что время, натянутое до предела, сорвалось с крюка сегодняшнего дня и отбросило меня на двадцать с лишним лет назад. Я и мои мечты как-то разом помолодели. К ним вернулась сила, и они готовы были вот-вот взлететь. Они несли меня, давая мне храбрость и надежду. Они готовы были умирать и разбиваться – как много их было! Я видел тех, кто ушёл; давно убитые, они окружили меня и хлопали по плечам, как старые фронтовые товарищи.
– Фантазии, только во вне! Никогда не внутрь себя! – говорили они и хлопали меня по плечам.
– Мечты не должны умирать внутри! – кричали они боевой клич и поднимали бокалы!
– На прорыв! – громыхнуло у меня в голове, и молодые лица и смокинги менялись на окровавленные повязки и рваные мундиры.
Мне виделось поле, усеянное умирающими, а тех, кто ещё был жив, косил пулемётный огонь, но они упорно шли вперед, вооружённые старинными шпагами и игрушечными ружьями. А я, тот, кто оставил их беззащитными и неготовыми к этой бойне, стоял позади и просто провожал взглядом всё новые резервы, уходящие на прорыв.
– Дай сигарету, – кто-то коснулся моего плеча, и я вернулся назад в полутьму бара. Увидел стойку, с пустым бокалом, в котором оставался только лёд.
Рядом со мной стояла та самая девушка, которую я уже видел сегодня в лесу.
Звездолёт Аэлита
– Внимание! Корабль входит в зону высокой радиации!
Система оповещения надрывалась во всех отсеках: в каютах экипажа и пассажиров, в коридорах и зонах отдыха, в трюмах и на верхней палубе. Но ни экипажа, ни пассажиров на судне не было. На ходовом мостике в кресле капитана сидел ребёнок лет десяти и устало смотрел в обзорный иллюминатор рубки – он не знал, что полагается делать в таких случаях.
– Аэлита, выключи его, – сказал он, подняв голову куда-то наверх, но не обращаясь ни к кому конкретно.
– Что ты хочешь, чтобы я выключила, Антон? – раздался тихий женский голос.
– Этот звук. Чего он надрывается? Я уже всё понял, – мальчик, которого компьютер назвал Антоном, тяжело вздохнул.
– Я не могу. Прости. Чтобы его выключить, придётся перезагрузить систему, а значит не буду работать и я. Мне кажется, тебе не стоит сейчас оставаться одному. Я могу закрыть шлюз, и ты не будешь слышать оповещение. Не хочешь перед этим ничего взять из своей каюты?
Антон задумался. В последние несколько дней он почти не покидал ходовой рубки и принёс сюда все вещи. Что же он мог забыть? Он посмотрел на место вахтенного офицера, где лежали его пожитки и покачал головой.
– Нет, Аэлита, пока мне ничего не надо.
– Хорошо, если вдруг ты передумаешь, я открою шлюз. Но напоминаю, что ты и сам можешь это сделать, набрав порядок цифр на панели, которая находится с обоих сторон шлюза. Бумажка с кодом лежит у тебя в верхнем кармане комбинезона.
От этих слов, мальчик вздрогнул. Он понимал, что означало это напоминание: бортовой компьютер мог отключиться в любой момент, и тогда маленький капитан останется один на один с огромным потерявшим управлением кораблём.
– Пожалуйста, – сказал он совсем тихо. – Аэлита, миленькая, потерпи ещё немножко. Осталось ведь совсем чуть-чуть. Мы почти добрались – ты сама говорила.
– Конечно, Антон. Я никуда не уйду. Я сказала это на всякий случай, – этот голос разговаривал с ним так, как никто до этого. Он был добрее и мудрее всех голосов, которые Антон, когда-либо слышал, и потерять его означало ещё раз остаться одному, но на этот раз – навсегда.
– Это Земля? – спросил Антон, глядя на планету, которая росла перед ним.
– Да, мы проходим сейчас внешний радиационный пояс, который находится на высоте 17000 километров от самой планеты. Через несколько часов мы либо окажемся на её орбите, либо войдем в атмосферу земли.
– Аэлита, – мальчик замолчал, пытаясь подобрать слова, – я могу ещё раз попытаться развернуть парус?
– Нет, Антон. Всё что мог, ты уже сделал. Теперь нам остаётся только ждать.
Это было не так – он ничего не сделал тогда, когда надо было надеть скафандр и выйти в открытый космос, чтобы устранить неисправность системы раскрытия фотонного паруса. Звездолет потратил всё имеющееся топливо маршевого двигателя на межзвёздный прыжок и теперь для маневрирования в Солнечной системе ему нужен был парус, чтобы с его помощью изменить траекторию полёта и направиться к одной из лун Юпитера, Европе. На этом спутнике была вода, необходимая для работы ядерного двигателя корабля, и посадка была необходима. Но без паруса, с пустыми баками и неработающим двигателем, звездолёт пролетел орбиту Юпитера, и теперь почти неуправляемый приближался к земле под таким углом, что, скорее всего, не сможет выйти на орбиту планеты, а на всей скорости войдёт в её атмосферу и либо сгорит в ней, либо разобьется при посадке.
На корабле не было скафандра на десятилетнего ребёнка для работы в космосе, а тот, что подходил Антону по размеру, не имел ни обуви с магнитной подошвой, ни крепления для страховочного троса. Он годился только для того, чтобы спасти от аварийной разгерметизации или недолгой прогулки от корабля до шлюза жилого модуля на какой-нибудь внешней луне без атмосферы. И когда понадобилось выйти из корабля, Антон растерялся. Он вертелся, обвязанный тонким тросиком вокруг пояса, и мог думать только о том, что, если узел развяжется, то он улетит в открытый космос и никогда уже не сможет вернуться на корабль.
