территорией, куда не пускали посторонних. Да и до первой половины XX века здесь происходило множество проклятых событий. Этот город ломал судьбы великих людей, рядовые жизни он уничтожал мимоходом. Вся литература и история Питера пропитаны смертью, мистикой, сыростью и темнотой.

Никиту привезли в Питер в 1985 году, в возрасте нескольких месяцев. Но и в его время в городе творилось довольно диких историй. В 90-е в городе орудовали бандиты, убийцы и маньяки. Одни продавали на запад природные ресурсы, другие людей. Кто-то убивал за деньги, кто-то для удовольствия. Когда Никите было восемь, его ровесника зарезали в соседнем дворе, натянув перед смертью на голову вырезанный у него же мочевой пузырь.

Питер тех лет был серым, грязным, замызганным и облупленным городом, с темными дворами и подъездами, с домами покрытыми облупившейся и закопченной желтоватой побелкой, налепленой поверх известковой штукатурки – обвалившейся, растрескавшейся и показывающей в проплешинах столетние кирпичные стены.

Под вечно серым и мокрым небом город раскинул гнилые, ржавые, кривые и мятые крыши, в складках которых громыхал, завывал и свистел холодный северный ветер. В те времена жулики обманывали академиков, на улицах стреляли, в ларьках продавали спирт в литровых бутылках, а в тесных коммуналках, в подвалах и на чердаках пережеванные люди пили дешевый алкоголь неделями и месяцами, не просыхая. И частенько убивали друг друга за стакан мутного пойла, дозу или пару звонких монет.

Большую часть года в Питере было темно, сыро и грязно. Остывал в промозглой тьме серый, старый и давно умерший город. Остывал и никак не мог остыть и застыть в стадии трупного окоченения, затягивая в вихрь затянувшейся агонии все новые и новые души.

***

Но разве может здесь и сейчас быть Питер, если Никита неизвестно как очутился в каком-то непонятном месте?

– Что это за место, что это за лес? – спросил Никита.

– Очевидно, что это лес под Питером, – ответил новый знакомый.

Он был немногословен. Уже несколько часов шла по лесу странная компания. Никите уже начинало казаться, что они заняты исключительно ничем и бредут в никуда, когда вдали, между редкими деревьями, стало видно воду. При таком освещении она выглядела необычно – все было как будто в обратном отражении цветов. При этом и вода, и небо словно светились изнутри, что позволяло отлично ориентироваться на местности.

– Это Финский залив! – догадался Никита.

– Конечно, Финский залив! – отозвался провожатый, – Вот только без меня вы бы сюда никогда не попали.

– Очень часто в начале пути, я забываю, куда собирался идти, – вдруг сказала Наташа.

– О чем ты? – спросил проводник.

– Я не знаю, просто в голову пришло.

Никита знал, что это строчка какой-то песни, но не мог вспомнить какой именно, поэтому промолчал.

– Мне нужно некоторое время, ждите здесь, – сказал белобородый дед и как-то неестественно быстро исчез среди редких деревьев.

Они стояли на границе редкого леса, впереди была полоса серого песка и темные воды залива.

– Вы устали, Наташа?

– Вовсе нет.

– Может быть, вы хотите есть или спать?

– Нет, не хочу.

– А вам не кажется это странным? Все это?

– Никита, все происходящее, безусловно, тревожно и непонятно. Вы хотя бы знаете, кто вы и куда направляетесь. Я не знаю и не понимаю ничего. Я просто боюсь остаться одна в этом лесу.

Замолчали. Был слышен плеск волн и легкий ветерок, играющий с кронами деревьев. На небе сверкали редкие северные звезды.

– Расскажите мне больше о месте, в которое мы направляемся, Никита?

***

Они гуляли всю ночь. За спиной у Никиты была гитара, а в объятьях прекрасная полногрудая девушка, с которой они прошли весь центр города, начав гулять еще с вечера, с джаз-бара на Литейном. Оттуда ребята вышли около часа ночи и отправилась в сторону Чернышевской, к Кузьме. По пути встретили Сережу и взяли еще выпить и пару грамм легалайза, а затем отправились встречать рассвет на берегах Невы.

Никите было довольно дурно, он много выкурил и выпил, и соображал все хуже. Ему начало казаться, что девушка ведет себя как потаскуха – она нашла ночную стоянку речных трамвайчиков и еще одну гуляющую компанию, увидев для себя отличный повод на ходу бросить Никиту и начать заигрывать с помощником капитана.

Накатили ревность и злость. Обычно Никита не был злым, но сейчас ему очень хотелось взять гитару и разбить об голову этому помощнику или хотя бы об асфальт. И уйти скорее прочь. А девушка как будто ничего на замечает и нарочно продолжает флиртовать с парнем, который охотно ей подыгрывает. Белые ночи.

Никиту мутит. Сережа каким-то сверхъестественным чутьем понял, что сейчас Никита начнет буянить. Он отвел Никиту в сторону, подальше от набережной. Долго шли улицами и дворами по старому городу. Дошли до дома, в котором Раскольников убил старушку.

Близилось утро. Отпустило. Никита больше не испытывал никаких иллюзий. Стало ясно, что это была измена. Навязалась эмоция, которую обычно он бы никогда не испытал, а если и испытал, то так сильно. Той ночью сильно обострились все чувства, предчувствия, опасения и фобии, буквально раздувая из мухи слона.

Зашли в круглосуточный продуктовый. Никита хотел пива, но Сережа взял минералки. Некоторое время молча стояли у входа в магазин. Курили, пили минералку. «Если бы не он, я бы, наверное сейчас сидел в каталажке. За драку, в лучшем случае», – подумал Никита. Ревность и чувство обиды на девушку, которая отвернулась и заигрывает с другим, смешались с пьянящим коктейлем и могли привести к трагедии в сумеречном городе. К сломанным жизням и костям.

Ребята вернулись к причалу, где все осталось на своих местах. Правда, люди уже начинали засыпать – они гуляли всю ночь. Девушка как ни в чем не бывало пошла навстречу Никите, даже не догадываясь о том, что ему показалось несколько часов назад и что он мог сделать.

Она удивилась и спросила где были ребята. Они ответили что-то невнятное и быстро погасили этот разговор. Попрощались с компанией капитанов и помощников, и отправились к Спасу на Крови.

Утро. Рассвет в белые ночи наступает незаметно. Времени около пяти часов. Никита прощался с ребятами. Сережа внимательно посмотрел Никите в глаза и уточнил, дойдет ли он до дома. По дороге домой Никита снова зашел в продуктовый и все-таки взял себе пива.

Покурил, выпил бутылочку и двинулся к Дворцовому мосту. Впереди оставался целый день, который только рождался в эти минуты. На светлых улицах никого не было. Никита шел домой и солнце освещало его путь. За спиной болталась гитара. Все,