Бенедикт хотел танцевать с Женевьевой больше всего на свете, кружиться, обнимая ее за талию. Он мечтал об этом весь вечер, пока она танцевала с другим мужчиной. При взгляде на ее прекрасную пышную грудь и обнаженные плечи по телу Бенедикта проходила странная сладостная дрожь. Женевьева привлекала его как женщина, и он ничего не мог с этим поделать.

— Нет, вы ошибаетесь. Я очень хочу танцевать с вами, — с улыбкой ответил он. — И не только потому, что мне приятно ваше общество. Я хочу показать всем, что вы покинете дом леди Хаммонд не в обществе Сэндхерста. Ведь они с самого начала нисколько не сомневались, что план этого низкого негодяя удастся. Но вы должны пообещать мне, что больше никогда не будете общаться с подобными типами.

Женевьева с удивлением посмотрела на Бенедикта.

— Но скажите, почему вас так интересует моя судьба? — спросила она. — Какое дело вам до моей репутации?

— Вы задали мне весьма откровенный вопрос. — Бенедикту с трудом удавалось сдерживать свое нетерпение. — Что ж, отвечу. Мы с вами были свидетелями на свадьбе моего лучшего друга. И я чувствую ответственность за вас и вашу судьбу. Я сказал что-то смешное? — спросил он, увидев, что Женевьева улыбнулась.

— Да нет, простите. Вы, наверное, очень хороший человек. И я чувствую себя рядом с вами в полной безопасности, — призналась она.

— Вы действительно считаете меня хорошим человеком? — Бенедикт вздрогнул как от пощечины. — Вы первая, кто назвал меня хорошим человеком. Раньше никому это и в голову не приходило.

В глазах Женевьевы мелькнул хитрый огонек.

— Но, может быть, другие просто не знали о вашей доброте?

— Вы меня совсем не знаете, Женевьева, — пробормотал он.

Бенедикту вдруг стало стыдно. Ведь он испытывает к Женевьеве исключительно мужское влечение. Ни о каких романтических отношениях он и не помышлял, думая лишь о том, как неплохо было бы провести с этой женщиной ночь. Чем в таком случае он лучше негодяя Сэндхерста?

Словно почувствовав напряжение, Женевьева нежно погладила его по руке:

— Не беспокойтесь, Лукас. Я не выдам ваш секрет, честное слово.

— Секрет? Что вы имеете в виду? — недоуменно спросил Бенедикт.

— Я ведь раскусила вас, — объяснила Женевьева. — На самом деле вы не большой и страшный Люцифер, а милый маленький херувим с полотен Рубенса.

Самое странное, что в ее взгляде не было и тени насмешки. Она говорила вполне серьезно. Бенедикт почувствовал, что гнев вот-вот выйдет из-под контроля. Это совсем несвойственно его натуре. Он прекрасно мог владеть собой в любой ситуации.

— Как вы смеете сравнивать меня с толстощеким херувимом? Неужели в ваших глазах я выгляжу таким?

Увидев, какое впечатление произвели ее слова, Женевьева едва смогла сдержать смех.

— Ну что касается внешнего вида, совершенно не похожи…

— Значит, вы думаете, я внутренне похож на слащавого пухлого херувима? Смею заверить, вы ошибаетесь, мадам. — Но тут Бенедикт увидел, что Женевьева едва сдерживает смех. — Так это была шутка, Женевьева?

— Если бы вы видели сейчас свое лицо! Вы так помрачнели! — со смехом проговорила она.

— Вы смеетесь надо мной? — недоверчиво глядя на нее, спросил он.

— Конечно. — Ее позабавила реакция Бенедикта. Судя по всему, никогда еще над ним никто не смеялся.

Женевьева была рада, что шутливый разговор отвлек его от мыслей о Чарли Бруксе. К тому же ей было приятно осознавать, что в этот вечер не она одна одурачена. Люцифер принял ее слова за чистую монету, как она — ухаживания графа Сэндхерста.

Теперь уже случай с Сэндхерстом не казался ей трагедией. Если брак с Джошуа принес душевную боль и страдания, то случай с графом научил быть осторожнее в выборе мужчин. Хороший урок для нее. Женевьева уже простила Чарли Брукса за нечестную игру. Вероятно, она скоро забудет этот эпизод. Да, в самом деле, ничего ведь страшного не произошло.

— Наверное, это наша последняя возможность потанцевать. — Бенедикт Лукас взял ее за руку и повел в центр зала, где кружились пары.

Он танцевал просто божественно. Несмотря на разницу в росте (он был очень высок), легко и непринужденно двигался с ней по залу под завораживающую мелодию вальса. Он положил руку Женевьеве на талию и нежно направлял ее, когда она сбивалась с такта. Женевьева положила руку ему на плечо. В этот вечер на нем был дорогой элегантный фрак. Запах, исходивший от него, тоже был божественным. От него пахло сандалом и какими-то экзотическими фруктами. Женевьева подумала, что Чарли Брукс красив, но от него не исходит столь чудесного аромата одеколона «Кёльнская вода».

Спустя несколько минут Женевьева заметила, что на них смотрят. Некоторые дамы обмахивались веерами и о чем-то перешептывались. То, что на них обратили внимание, неудивительно. Женевьева и Бенедикт были очень красивой парой. Бенедикт к тому же обладал необычной внешностью. Кроме того, от внимания окружающих не ускользнуло то, что Женевьева увлечена Бенедиктом. Его удивительной внешностью, обаянием и ароматом, сводящим с ума.

Женевьева с удивлением посмотрела на Бенедикта. Он не отрываясь за кем-то следил, глядя через ее плечо. Лицо его выражало угрозу и презрение.

— Кажется, мы привлекли внимание окружающих, — нежно проговорила она.

Он сердито прищурился:

— Да, я это тоже заметил.

Она прикрыла глаза. Бенедикт заметил, какие у нее длинные и густые ресницы. Ее щеки разрумянились от танца.

— И вы знаете почему? — игриво спросила она.

— Да, — холодно бросил он.

Внезапно ужасная догадка поразила Женевьеву.

— Вы думаете, они обсуждают мой флирт с графом Сэндхерстом? — с тревогой в голосе спросила она.

Ей очень нравилось общество Бенедикта. И больше всего на свете она не хотела, чтобы насмешки и перешептывания гостей отравили эти волшебные минуты.

— Нет, — отрывисто проговорил Бенедикт.

Женевьеве надоели его односложные ответы.

— Почему тогда они обратили на нас внимание? — резко спросила она.

Бенедикт поморщился. Ему также надоели расспросы.

— Думаю, потому, что за последние десять лет я ни разу не танцевал с дамой. Честно говоря, я вообще не люблю балы. Они такие скучные.

— Скучные? Неужели вы действительно так считаете? — с любопытством спросила Женевьева.

Он непонимающе взглянул на нее:

— Да, я действительно так считаю.

Его раздражаю не только внимание окружающих, но и то, что Женевьева наслаждалась всеми этими смешками и перешептываниями.

— Неужели вам действительно нравится, что все гости говорят только о том, что я пригласил на танец герцогиню Вуллертон? — спросил он.