от обладания ею, она будет жить счастливая и свободная на земле. Выбирай: либо слушать ее, либо следовать за мною.

Женщина смотрела глазами полными любви и мольбы, ожидая его ответа. Он молчал. Его взор, погруженный в глаза Женщины, измерял бездну, которая отделяет совершенное обладание от вечной разлуки. Но почувствовав, что высочайшая любовь есть в то же время и высочайшее отречение, он положил свою руку на лоб женщины, благословил ее сказал:

– Прощай! Оставайся свободной и не забывай меня!

Так я прошел мимо нескольких потенциальных жен и остался верен непонятно чему, но это непонятно что, уж очень сильно манило.

Я мчался по одной из центральных магистралей, снежинки в панике хрустели под колесами и меньше всего сейчас мне было нужно подвозить кого-то. Но вечер бил романтикой по вене и уж очень близко она стояла к границе миров – женщина в черно-красном платке с вышитыми тюльпанами. Я не рассматривал ее лица и фигуры. В тот момент я впускал в автомобиль не человека, а нужду, желание быть понятой под звездным северным небом за час до полуночи. Я спасал тюльпаны от холода. Захлопнув заднюю правую дверь я продолжил беседу по телефону и не обращал внимания на пассажирку, хотя глаза так и норовили пойти на свидание в уютную обстановку зеркала. Больше всего я боялся того, что положу трубку и буду вынужден начать пустой разговор о чем-то важном. Я просто хотел довезти человека, показаться джентльменом и быстрее вернуться домой. Закончив переговоры, я не ощутил неудобства тишины, как это обычно бывает с незнакомым человеком в замкнутом пространстве. Приятный, едва уловимый аромат наполнял интерьер автомобиля. Как же я люблю качественный парфюм, который не берет тебя в плен своей наглостью, а ласково приглашает посетить роскошные апартаменты его хозяйки. Это был как раз тот случай. И вот он – первый миг нарушенной тишины. Заговорила она:

– Случалась ли в вашей жизни любовь такого уровня, которая меняет состав крови?

Я сдался и пронзил зеркало взглядом, ожидая увидеть нечто сверхъестественное, но в нем отразился лишь шелк платка – она смотрела в окно безучастным взглядом. Оценив профиль и несвойственный для этого времени года загар, я ответил, что последние 15 лет любовь для меня имела исключительно ознакомительный характер и что я уже и не помню, что значит любить по-настоящему, выходить за свои пределы ради человека, оставляя слабость и смерть далеко позади.

– Я спросила вас, не потому что у меня была такая любовь. А потому что не было, – она начала движение головы, чтобы взглянуть на меня, но я инстинктивно отвел глаза, сделав вид, что однообразное шоссе для меня важнее ее души.

– Да, я понимаю, о чем вы. Сейчас, такое время, когда люди делают ставки на другое, оставляя исходный код сердец где-то далеко. Слишком далеко.

И вдруг, на подъезде к перекрестку, я увидел баннер с красными лентами на черном фоне и меня как током дернуло. Моя пассажирка хотела было что-то сказать, но я перебил ее:

– Знаете, очень давно, когда все еще казалось зеленым и живым, я знал одну девочку. Знал очень мало, но сильно. Сильно настолько, что жизнь готов был отдать за нее. Как сейчас помню красный шелк изящных лент, вплетенный в ее черные волосы и глаза – темные озера. Судьба не дала мне шанс погрузиться в них, и всё это время я делал вид, что люблю других женщин. Хотя, все это время я любил лишь ее. И ответ на ваш вопрос – да. Была. Была у меня любовь, изменившая состав крови, но так давно, что я уже забыл, – я сжал крепче аристократичную форму деревянного руля и добавил скорости, пытаясь унестись прочь от сладких игл памяти о чуде.

– Как звучит ваше имя, – донесся голос пассажирки.

– Знаете, я бы не хотел начинать сейчас то, что закончится через три месяца обмена телесными жидкостями. Давайте я просто довезу вас и помогу донести сумки?

– Через квартал примите вправо. 12-этажка, первый подъезд.

Я сделал все, как она просила. Вынимая чемодан из багажника, я не успел разглядеть ее лица. Она стремительно двинулась в своем направлении. А я стоял и не знал, зачем проехал 30 минут в неизвестном направлении с неизвестным человеком. Я успокоил себя тем, что смог поделиться приятным воспоминанием. Знаете, это как исповедь человеку в поезде, которого больше никогда не увидишь и, поэтому, фонтан правды бьет с особой силой. И вдруг, поток ветра ударил мне в лицо так, что я вынужден был покориться этой безудержной природной грубости. Я повернулся в сторону женщины и увидел, как тот же самый поток ветра сорвал платок с ее головы. Я не верил своим глазам – красные ленты и черные волосы. Груз древней тоски выдавил из моей гортани последний звук после которого не страшно умереть:

– Вика! – крикнул я вслед.

Стройный силуэт замер. А с ним замерло и все внутри меня. Обернувшись, она дала понять, что слова были не нужны. Поборов адреналиновый паралич я сделал несколько шагов навстречу.

– Скажи спасибо ветру. Закрывай машину, поднимайся. Дома есть чай и остатки торта.

Дом первой черепахи

Я поднимался следом всё за той же черноглазой девчонкой, с красными лентами в волосах, за которой шёл по лестнице 15 лет назад. Вы думаете, машины времени не существует? Я убежден в обратном.

Сотни пузырьков в стакане минеральной воды с неподдельным интересом изучали человеческий стресс. Осушив второй по счету, я продолжал не верить своим глазам и своему внутреннему компасу. Каким образом это могло произойти?

Она вышла из ванны и села напротив. Я даже немного поник духом – она так естественно держалась в такой триумфальной ситуации. Встреча, произошедшая спустя столько лет, а она даже не заплакала. Вот женщины пошли, подумал я про себя.

–Не обращай внимания, – будто прочитав мои мысли, сказала она – свою порцию восторга я пережила пока мы ехали. Я сразу узнала тебя, ты совсем не изменился.

–Сразу узнала? И ты хочешь сказать, что если бы не поток ветра, ты бы позволила мне уехать?

–Я научилась верить миру. Если бы воздух не ударил в нас, и ты бы уехал, значит, так было бы лучше для нас обоих. До 25 лет ты считаешь, что ты умнее мира, потом ты понимаешь, что верно обратное утверждение.

– Да уж, не поспоришь. Как ты вообще здесь оказалась, чем ты занималась все это время?

Я налили себе