Маше очень хотелось бы верить Лавре и Лиле, но в негласном споре всегда побеждала мама, утверждавшая, что Маша – дурнушка и бледная немочь, неспособная привлечь мужчину отсутствием внутреннего огня. Никакого огня Маша внутри себя действительно не ощущала, только холодное вежливое равнодушие ко всему, что не входило в сферу ее интересов. Мужчины точно не входили. Они были предсказуемы, скучны, ленивы, не любопытны и неспособны не то что на преодоление себя, а даже на малейший выход из зоны комфорта.

Мужья Машиных знакомых старательно наращивали пузо, по вечерам лежали на диване с бутылкой пива в руке и в вытянутых на коленках спортивных штанах и тупо пялились в телевизор. Они не водили сыновей на хоккей, не обсуждали последние литературные новинки, не смотрели громких премьер и даже не выпиливали лобзиком. От такой семейной жизни Маша завыла бы на вторую неделю, а потому обычно и не переживала, что семейной жизни у нее не было. Вот только если бы у нее мог быть ребенок…

Но ребенка не было тоже, поэтому Маша учила английский язык, досматривала фильмографию Джуда Лоу и с тоской думала о том, что через четыре дня нужно будет все-таки выходить на работу. Через три. Через два.

В воскресенье утром, впрочем, произошло событие, которое вырвало ее из морока последних недель. Маша сидела за компьютером и учила английский, когда позвонила Лиля. С последнего своего разговора подруги больше так и не созванивались, и сейчас Маше стало на мгновение стыдно.

– Привет, Лилька, – бодро сказала она в трубку. – У меня все хорошо, вот те крест. Отпуск закончился, завтра на работу, можешь сказать Лавре, что я готова к труду и обороне.

– Рада за тебя, но Лавре скажешь сама, – засмеялась Лиля. – Я вообще-то тебе с новостью звоню.

– С новостью? – не поняла Маша. – С какой новостью? На работу не надо?

– Да, Листопад, с тобой точно что-то происходит, – голос Лили, впрочем, не звучал озабоченным. Он был радостным и усталым одновременно. – Никогда ты не была такой эгоцентричной. Балда, я тебе со своей новостью звоню, а не с твоей. Родила я.

– Лилька, – Маша даже задохнулась от охвативших ее эмоций. – Я, правда, балда какая-то. Здорово как. Когда ты родила? И кого? Мальчика?

– Родила я два часа назад. Сережка, мама и Валерия Сергеевна, конечно, в курсе, но после них сразу тебе звоню. Поняла, неблагодарная? А родила я девочку. Девочку, представляешь?

Маша очень даже представляла. В семье ее подруги уже и так было три мальчика: Гришка, сын Лили от первого брака, Степа, сын ее нынешнего мужа Сергея Лаврова, и Матвей, которого они с Лавровым взяли из детского дома полтора года назад[1]. Так что все в семье, включая мальчишек, конечно, хотели девочку, вот только УЗИ почему-то уверяло, что будет мальчик.

– Лилька, как же я за тебя рада, – искренне сказала Лиля. – За всех вас рада. Тебя проведать-то можно?

– Не морочь мне голову, Листопад. Чего меня проведывать? Я ж рожавшая, а не больная. Ребенок здоровенький, девять баллов по шкале Апгар. У меня тоже все в порядке, так что сказали, через четыре дня выпишут. Вот тогда в гости и приедешь.

За окном впервые за долгое время вышло солнце. Зимнее, холодное, чуть тусклое, оно пускало солнечных зайчиков, отскакивающих от экрана ноутбука, за которым сидела Маша, норовило заскочить в глаз. Закончив разговор с подругой, Маша следила за траекторией движения этих зайчиков и тоже впервые за долгое время улыбалась. Пусть она неудалая и несчастливая, зато у Лильки вон как все хорошо. Девочка!

Она зажмурилась, подставляя лицо солнечным лучам и думая о том, что жизнь все-таки очень хорошая штука. Снова зазвонил телефон, и Маша, не открывая глаз, провела пальцем по экрану, отвечая на звонок:

– Да, Лиль, тебе все-таки что-нибудь надо?

– Excuse me, – пробормотал голос в трубке. Вовсе не Лилин, а мужской, смутно знакомый. – Это Дэниел Аттвуд. Помните, несколько дней назад вы дали мне свой телефон?

– Оооо, – пробормотала изумленная Маша. – Дэниел Аттвуд. Да, конечно, я помню. Здравствуйте. Вам снова нужна помощь?

– Помощь? – В его речи проскользнули непонимающие нотки. – А, помощь! Можно и так сказать. Насколько я понимаю, у вас сегодня выходной. И у меня тоже выходной. Можете ли вы показать мне ваш город? И поговорить об английской литературе, конечно, тоже.

Выползать из дома в последний выходной не хотелось, но Маша строгим внутренним голосом напомнила себе, что ей необходима разговорная практика. Она даже и мечтать не могла о возможности разговаривать с носителем языка, а тут на тебе, пожалуйста. Этот самый Аттвуд свалился ей практически под ноги, и она будет последней дурой, если не использует этот шанс, дарованный ей Вселенной.

Мысль о том, что Вселенная неожиданно откликнулась на ее нужды и чаяния и послала именно то, в чем она сейчас нуждалась, настолько потрясла Машу, что она даже на мгновение выпала из разговора.

– Мэри, куда вы пропали? Вы меня слышите? – спросил голос в телефоне, и Маша вдруг испугалась, что он сейчас отключится и пропадет из ее жизни, а она, Маша, упустит подаренную возможность.

– Я не пропала, – торопливо сказала она. – Я здесь. Дэниел, конечно, я готова показать вам город и буду рада поговорить о литературе, тем более английской. Для меня это просто невозможная удача – улучшить мой английский. Я понимаю, он ужасен, но…

– Все хорошо у вас с английским, впрочем, я уже вам это говорил, – засмеялся он. – Но я рад, если буду вам полезен. Когда и где мы можем встретиться?

Маша скептически посмотрела на свою фигуру, одетую в болтающуюся трикотажную пижаму, и отражение всклокоченной головы в экране ноутбука. Нет, голову нужно мыть и укладывать. Конечно, на прогулку она пойдет в шапке, но вдруг они потом зайдут в какое-нибудь кафе, и шапку придется снять?

«Ты еще придумай в своей дурацкой голове, что у вас свидание, – сердито одернула себя Маша. – Просто ему скучно в чужом городе и незнакомой стране, вот он и ищет себе компаньона, чтобы оглядеться. Ты пусть и плохо, но все-таки изъясняешься по-английски. Наверное, у их переводчика выходной, вот он тебе и набрал».

– Дэниел, в какой гостинице вы остановились? – спросила она. – Я через полтора часа заберу вас оттуда на машине.

– Я не в гостинице, я снимаю квартиру, – ответил он, и Маша чуть не поперхнулась от удивления. – Я приехал надолго, почти на полгода, поэтому гостиница для принимающей стороны слишком дорого.

Для нефтеперегонного завода любая гостиница в их городе была раз плюнуть, но Маша этого уточнять не стала. В конце концов, какая ей разница, где именно живет этот самый Дэниел.

– Давайте адрес, – решительно сказала она. – И ждите меня у подъезда ровно через полтора часа. И не волнуйтесь, я никогда не опаздываю.

Только вечером, к вящему своему удивлению, Маша поняла, что по зимнему, не очень-то уютному и красивому городу они прогуляли больше четырех часов. Напряжение от необходимости говорить на чужом языке и связанная с этим неловкость куда-то испарились почти сразу. Языковой барьер не помешал обсудить ни ту самую английскую литературу, до которой оба были охочи, ни достопримечательности Машиной малой Родины.