Обычно мы с парикмахером болтали все то время, что онработал. Денис обожал поговорить и знал обо всем, что происходит в городе. Яохотно поддерживала беседу. Но сегодня все было по-другому.

Слушала я его невнимательно, то и дело теряла нитьразговора, отвечала невпопад, он обиделся и замолчал, а я продолжила копаться всебе, пытаясь отыскать причину беспокойства. «Надо было спросить у Софьи о еегосте, не пришлось бы сейчас ломать голову», — досадливо подумала я и какраз в этот момент услышала крик.

Кричал, вне всякого сомнения, Олег Петрович, наш садовник.«Должно быть, кто-то из соседских ребятишек пролез на территорию», —решила я, но крики не утихали.

— Что там случилось? — проявил любопытство Денис идаже выглянул в окно. Совершенно напрасно, между прочим: окно выходило надорогу, а крик раздавался из сада, то есть с противоположной стороны.

Тут дверь комнаты без стука распахнулась, и я увиделаНаталью. Лицо ее раскраснелось, точно она бежала бегом не один километр, глазавытаращены, она комкала руками передник, потом вытерла им глаза и заголосила:

— Лариса Сергеевна, голубушка, горе-то какое…

— Что случилось? — вскочила я.

— Сусанна выпала из окна…

— Что значит — выпала? — растерялась я.

— Свалилась со второго этажа и, должно быть, что-тосломала.

— Слава богу, — вздохнула я, но тут сообразила,что звучит это, мягко говоря, сомнительно, и развила свою мысль:

— Я-то боялась, что она, чего доброго, разбиласьнасмерть.

Лицо Натальи приняло довольно странное выражение, в нем явночиталось сожаление.

— Жива, слава тебе господи, но расшиблась, должно быть,сильно, мычит и очень гневается.

— Где она?

— В клумбе.

— Почему в клумбе? Ах ты господи… Идемте же скорее.

Мы бросились в сад. Наталья бежала первой. Зря Сусаннаутверждала, что она нерасторопная, двигалась Наталья очень живо, я за ней едвапоспевала в развевающемся пеньюаре и в домашних туфлях, которые соскальзывали сног. За мной трусил Денис, дважды он чуть не наткнулся на меня, когда явнезапно тормозила, лишившись обуви, и деликатно покашливал. Обогнать меня онтак и не решился, должно быть сочтя это невежливым. Таким образом мы оказалисьв саду. И возле дома в самой большой клумбе я увидела Олега Петровича, Софью иРозу, они что-то разглядывали на земле. Я подбежала ближе и наконец увиделаСусанну. Старушка лежала на спине, сложив на груди ручки, точно готовиласьскончаться. Я подняла голову: судя по всему, она выпала из окна своей комнаты,высота приличная.

— С ума она сошла, что ли? — пробормотала Софья. Яшикнула на нее и обратилась к Сусанне:

— Как вы себя чувствуете?

— Мерзавец, — прошипела она. — Вор. Тюрьма понему плачет.

— По кому? — не поняла я. Забота о здоровьететушки отошла на второй план — если Сусанна по-прежнему ругается, значит,ничего страшного. Да и что какой-то второй этаж для старушки?

— Это он, — грозно сказала она, ткнула в меняпальцем, откинула голову и более не произнесла ни слова, лишившись сознания.

Мы в растерянности переглянулись.

— Неужто умерла? — пробормотала Роза. — Бытьтакого не может.

— Да звоните же в «Скорую»! — завопила я.

Первым в себя пришел Денис, он и вызвал «Скорую помощь». Мыждали ее, продолжая толпиться в клумбе.

— Нет чтобы в кусты упасть, — горестно вздыхалОлег Петрович, оглядывая клумбу, которая теперь выглядела так, точно на нейпаслось стадо бегемотов. — Бабушке-то все равно, в кустах тоже мягко, аздесь труд двух месяцев. Ведь каждый цветочек…

— Олег Петрович, замолчите, — шикнулаСофья. — О цветах ли сейчас печалиться, когда мы потеряли тетушку..,возможно, — добавила она со вздохом.

— Вряд ли, — с сомнением заметила Наталья,приглядываясь к старушке. Должно быть, Наталья, как и я, считала Сусаннубессмертной.

— Кто-нибудь видел, как это произошло? — спросилая.

— Я была в кухне, — пожала плечами Роза.

— Я у себя, — торопливо заговорила Наталья. —Слышу, Олег Петрович кричит, ну, я сюда…

— Я тоже услышала, как кричит Олег Петрович, —пояснила Софья. Окна ее кабинета тоже выходили на дорогу, следовательно, видетьона ничего не могла.

Мы уставились на Олега Петровича. Выходило, что если кто-точто-то видел, так только он. Олег Петрович крякнул, еще раз оглядел клумбу изаявил:

— Я видел, как бабушка из окна вылезала.

— В каком смысле? — растерялась я.

— Ну.., открыла окошко и, видно, что-то рассматривала,вылезла до самых ног. Я еще подумал, как бы не свалилась.

Я вновь подняла голову. Окна второго этажа французские, тоесть до самого пола, окно Сусанны распахнуто настежь, что неудивительно притакой погоде. В целях безопасности на окне укреплено кованое ограждение,наподобие балконного, высотой пятьдесят сантиметров. Если очень увлечься,вполне можно вывалиться.

— Что ее так увлекло? — спросила Софья, обращаяськ Олегу Петровичу. Как видно, ее волновали те же вопросы, что и меня.

— Кто ж ее знает, — пожал плечами ОлегПетрович. — Вон в ту сторону смотрела, — ткнул он пальцем в правоекрыло здания. На первом этаже там размещалась кухня, на втором — спальня Софьии кабинет покойного мужа, окна моей спальни выходили на другую сторону. Явспомнила слова Сусанны и невольно нахмурилась.

— Если она следила за мной, то совершеннонапрасно, — заявила Роза. — Я сроду чужого не брала, хоть ты меняобыскивай. И нечего за мной в замочную скважину подглядывать.

— В вашей честности никто не сомневается, —поспешно заверила ее я. Терять такое сокровище, как Роза, не хотелось, а дамаона характерная, чего доброго, хлопнет дверью, и где я найду ей замену?

— Чего ж мы стоим здесь? — озарило Наталью. —Надо ее в дом перенести.

— Нельзя, — вмешался Денис. — Если у неепереломы, то пусть до врачей лежит, а если умерла, то до милиции.

— О господи, — ахнула Наталья, и тут со стороныулицы раздался автомобильный сигнал.

— Наверное, «Скорая», — обрадовалась я.