– Нет. Я, когда кувыркался за борт, забыл прихватить свой кошелек.

Анет рассмеялась с готовностью, и Энтони подбоченился, довольный, и весь расплылся в улыбке. Сунув руку за пояс, девушка достала тоненький кошелек.

– Хвала Всевышнему, что я не расстаюсь с некоторой мелочью в любое время. Возьмите, сударь!

– Но…

– Считайте, что это – взаймы. Смотрите, будут требовать с процентами, – и Анет бросила кошелек с таким расчетом, чтобы юноша поймал его.

Энтони ловко перехватил зазвеневший мешочек.

– Вы самый прекрасный ростовщик в мире!

– Ловлю на слове! Еще встретимся!

И Анет, понукая пегую кобылу, с цоканьем подков умчалась по мостовой.

Энтони, подкидывая кошелек на ладони, смотрел ей вслед.

Только наверху, в отдельной комнате, он пересчитал деньги, подаренные ему щедрой девушкой. В кошельке были французские монеты, ему совершенно незнакомые, да и в ценах он ориентировался слабо. Когда к нему поднялся хозяин таверны и спросил про ужин, и как ему все оплатят, юноша высыпал перед ним на стол все свои сокровища. Хозяин таверны был ушлый малый. Он мигом сообразил, что юноша перед ним или полный идиот, или совершенно несведущий в жизни младенец. И он этим воспользовался с выгодой для себя, забрав за будущий ночлег, ужин и завтрак все деньги, лежавшие на столе.

Энтони нахмурился. Тогда хозяин таверны слегка подумал и вернул две монетки по одному денье каждая.

– Только ради вашей милости, скидка, – сказал он, кланяясь особенно низко и отступая.

Спускаясь по лестнице вниз, он бормотал:

– Что за малый на мою голову. И денег-то кот наплакал, а гонору на целый кошелек золотых экю. Либо младший сын маркиза, либо бастард. Сколько их сейчас развелось.

А Энтони довольный, что умеет вести денежные дела, подошел к широкой лавке и повалился на нее с явным желанием поспасть. Дверь он даже не позаботился закрыть, зачем. Он же никогда раньше так не делал.

Проснулся он или увидел во сне как над ним склонилась та самая мелузина, и смотрела на него голубыми огромными глазами. И он проснулся от горячего ее взгляда.

– Антуан…

Энтони резко сел, и огонь свечи в руках Анет затрепыхался от резкого движения.

– Осторожнее, что вы творите! Вы едва не подожгли мои волосы!

– Извините, но мне приснилась давишняя мелузина.

– Пристали вы к своей мелузине, скоро водяным станете. Я пришла сказать, что мы уезжаем завтра утром и вряд ли успеем попрощаться. Следуйте за нами, денег вам хватит нанять лошадь и перекусить в пути. Мы едем в Тулузу, вам тоже лучше отправиться туда. Кто ваш брат?

Энтони смотрел на девушку во все глаза. Теперь, в женском платье, с распущенными золотыми волосами, перехваченные позолоченным обручем, она выглядела необыкновенно привлекательно.

– Очнитесь же. Вы что, не проснулись. Антуан!

Юноша вздрогнул и моргнул.

– Да, моя леди.

– Повторяю, кто вас брат?

– А. Амори де Морфор.

– Что? Простите, виконт. Я, правда, даже не догадывалась…

– О чем?

– О вашем высоком происхождении.

– Я просто заблудившийся рыцарь-неудачник, – сказал Энтони с показным смирением.

– Хорошо, пусть так. Тогда тем более вам нужно ехать в Тулузу. Брат ваш должен быть там. Только умоляю вас, экономьте деньги.

– Я бы их экономил, если бы они у меня были.

– А мой кошелек?

– Он при мне у моего сердца, где и останется навсегда. Но увы, пустой. Если не считать те две монетки, которые мне вернул хозяин.

– Святители небесные! Вы отдали ему все?

– Нет же, сказал: он вернул мне две монетки.

– Конечно же, вы богач. Что нам теперь делать? У меня больше нет денег. Я не могу вам ничем помочь.

Девушка отступила и села на табурет, стоявший у небольшого прямоугольного стола.

– Да ничего, придумаю что-нибудь, – беззаботно махнул рукой юноша.

– Что вы можете придумать! Вы уже придумали. Безалаберно отдали трактирщику все свои деньги. Если бы вы только знали…

– Что?

– Ничего. Идемте.

– Куда?

– В аббатство Сен-Север. Это монахи бенедиктинцы. Там остановился мой опекун. Я впущу вас во двор, и вы смешаетесь с крестьянами, ночующими там в гостевом дворе. Утром я разбужу вас.

– И что потом? Что я буду делать среди смердов?

– Ничего. Вы поедете с нами, среди слуг. Так вы и доберетесь до Тулузы. Другого выхода нет.

Энтони размышлял. Ему очень не хотелось находиться среди простолюдинов, но девушка была неумолима.

Возле самого аббатства Энтони соскользнул с крупа той же пегой лошади, и быстро пошел рядом, держась возле стремени. Их впустили во внутрь, и девушка проводила юного рыцаря до гостевого двора. Но мест внутри уже не было, и монах-смотритель предложил ему сарай и охапку сена. Юноша этому обрадовался гораздо больше, чем возможности спать среди кучи вонючих простолюдинов.

Анет ушла, а Энтони растянулся на сене и сладко заснул, всласть налюбовавшись на звезды, которые было видно сквозь дыры в крыше.

Утром его разбудила Анет словами:

– Ваша милость… Антуан…

Юноша сел. У него уже входило в привычку просыпаться и видеть возле себя прекрасную девушку.

– Вставайте, ваша милость, – почти просила она. – У меня совершенно нет времени тут находиться. Мой опекун спешит, нужно помочь ему собрать вещи. Поднимайтесь, Антуан.

Энтони согласно махнул головой и встал.

Девушка, склоненная над ним, поднялась с корточек.

– Я пошла, а вы не уходите с этого места и будьте готовы к отъезду.

– Всегда к услугам моей прекрасной леди.

Девушка неожиданно фыркнула и убежала, поддерживая подол своей блио – длинной глухой туники из зеленого шелка – обеими руками. А юноша остался сидеть на сене и смотреть ей вслед.

Но рыцарь дОуан видел все. Он был влюблен в девицу де Лузиньян и не понимал ее холодности к его неповторимой особе. Был он только немного старше Энтони, но состоял уже в рыцарском ордене тамплиеров, участвовал в битвах и считал себя бывалым.

Дождавшись, пока девушка свернула за хозяйственную постройку, шевалье дОуан вышел из своего укрытия и твердом уверенным шагом прошел к сараю. Едва только заглянув вовнутрь, он все понял. И холодность девушки объяснил одним словом – соперник.

Когда он подошел к двери и увидел ладного юношу с каштановыми кудрями, ему стало еще хуже. Остановившись перед распахнутой дверью и переведя дыхание, дОуан перешагнул порог. Сердце его часто билось от сдерживаемых чувств. Ненависть, ревность клокотали в нем.

Энтони смотрел на вошедшего снизу-вверх, оставаясь при этом сидеть в той же независимой позе, обхватив одной рукой колено, а второй опираясь о свою недавнюю постель.

Походя вошедший пнул вытянутую ногу юноши, и Энтони тут же вскочил.

– Ваша милость изволили кажется споткнуться…

– Да