— Это ужасно, дорогая. Мы с папой все время ждали, когда твой муженек выкинет какой-нибудь фортель.

Юля закусила губу:

— Лучше бы вы ждали чего-то хорошего…

Михаил Васильевич гладил дочь по голове:

— От перестановки слагаемых сумма не меняется. Кирилл тяжело болен, Юлечка, ни один врач не дает тебе гарантии его полного выздоровления, и в его состоянии так естественно совершать поступки, которые тебе кажутся глупостями.

Мать уселась на стул и властно проговорила:

— Мы, конечно, найдем его, но ты разведешься.

— Ни за что! — твердо ответила Юля. — Если вы пришли за этим, можете уходить. Я и сама справлюсь!

Аронов поспешил загладить назревающий конфликт:

— Мы пришли помочь. Я уже позвонил в милицию, и они начали поиски. Через каждый час они будут информировать меня. Мне кажется, Кирилл не мог далеко уйти. Скоро ты прижмешь его к своей груди.

Молодая женщина почувствовала в последней фразе отца скрытую иронию и поморщилась, но промолчала. В конце концов, у ее родителей больше шансов отыскать беглеца. Со связями папы нет ничего невозможного. Мать поднялась и пошла в кухню, и Юля услышала звон посуды. Ее родители обожали кофе и пили его в любое время суток. Вскоре женщина вернулась с двумя дымящимися чашками:

— Доченька, не хочешь и ты выпить кофейку?

— Меня тошнит, мама.

Дарья Михайловна пожала плечами:

— Так я и думала. Я понимаю тебя.

В половине третьего раздался первый звонок. Вероятно, сообщавшие информировали о том, что не нашли и следов беглеца. Отец крикнул в трубку:

— Так ищите лучше! Он не мог испариться! Обшарьте каждый куст!

Ему клятвенно все пообещали, однако он не стал слушать и отключился.

— Пока ничего.

Дочь затрясло, как в лихорадке:

— Господи, где он?!

Отец опустился рядом с ней на диван и обнял дочь:

— Кирилл мог податься куда угодно. Ты одна продолжаешь смотреть на него как на здорового человека, — и он тяжело вздохнул: — Я не возражаю, если парень просто прогуляется по ночному городу. Однако больной человек способен совершать страшные поступки. Надо молиться, чтобы этого не случилось.

Теперь затряслась и Дарья Михайловна:

— Ты думаешь, он может…

— Он может что угодно, — оборвал жену Аронов. — Нам просто повезет, если милиция обнаружит его раньше, чем ему взбредет в голову кого-нибудь убить или изнасиловать. — Банкир немного помолчал. — Ну, насчет изнасилования… тут я сомневаюсь… По-моему, в последнее время его вообще не тянуло к женщинам. А вот убийство… Мы все заметили возросшую агрессивность Кирилла.

Юля поджала колени к подбородку.

— Он этого не сделает…

— Тогда нам несказанно повезет…

Кофе, который выпили родители, не оказался их последней порцией бодрящего напитка. Всю ночь они просидели в ожидании известий о Кирилле. Всю ночь милиция обещала им отыскать беглеца, однако даже не напала на его след. Не нашли его и утром. А в полдень начальник милиции принес радостную весть: сбежавший супруг мирно спал на берегу моря, в кустах серебристого лоха. Когда довольные милиционеры стали задавать ему вопросы, выяснилось: Кирилл абсолютно ничего не помнит. Бригада вызвала «Скорую помощь», и парня повезли в больницу.

Следователь оперативного отдела РОВД майор Юрий Геннадьевич Алексеев благодаря бегству Кирилла провел бессонную ночь. Его бойцы прочесывали город, оторвавшись от своих семей, встречи с членами которых и так были событиями нечастыми, а этот боров Аронов постоянно названивал их начальнику, полковнику Назарову. Павел Игнатьевич сразу же перезванивал Алексееву и постоянно выражал свое недовольство неизвестно по какому поводу.

— Семья пропавшего не в курсе, имел ли он при себе деньги, — оправдывался милиционер. — А это означает: парень мог сесть в маршрутку или такси и покинуть Южноморск. Согласитесь, такое обстоятельство значительно затрудняет поиски.

Назаров неизменно разражался бранью, и Юрий считал за лучшее поддакивать ему.

— Мы делаем все возможное, — повторял он, как попугай.

Когда ему доложили о том, что беглец найден, он едва опомнился от радости:

— Наконец-то! Где он?

Капитан Алексей Сирченко отрапортовал:

— Мы нашли его на повороте в бухту Символов.

Алексеев почесал начинающий лысеть затылок:

— В бухту Символов? Это же черт знает где! Как он туда добрался? Вы спросили его?

Сирченко растерялся:

— Он ничего не помнит…

— Совсем? Даже как садился в машину? Вряд ли парень шел до этого места своими ножками.

— Кирилл Липецкий не возражает, что в принципе автомобиль мог иметь место, — заковыристо выразился подчиненный. — Однако это начисто выветрилось из его памяти.

Майор бросил на стол шариковую ручку с обгрызенным верхом:

— Черт знает что такое… Ну хоть что-то он помнит?

— Только как хлопнул дверью собственной квартиры.

— Негусто, — выдохнул Алексеев. — Где Липецкий сейчас?

— В больнице, в отделении нейрохирургии.

— Аронов не имеет к нам никаких претензий?

— Вроде нет.

— Прекрасно! — Юрий вытащил сигарету и чиркнул зажигалкой. — Тогда работаем по плану.

Закончив разговор с капитаном, Алексеев немного расслабился. Да, это ночное происшествие изрядно потрепало ему нервы, зато все закончилось благополучно. Богатые тоже плачут… Но в данном случае — это не похищение с требованием выкупа, а простое помрачение рассудка. Говорят же, что парень еще не оклемался после страшной автокатастрофы. Главное — Липецкий жив-здоров и Аронов не имеет к ним претензий. Если бы все дела решались так просто… Алексеев жадно затянулся и погрузился в изучение документов.

Юля, радостно взволнованная, спешила навестить мужа. Михаил Васильевич остался верен себе, и его зятя поместили в отдельную, прекрасно оборудованную палату с ванной и телевизором. Всеволод Дмитриевич Татаринов ждал ее в коридоре. Молодая женщина кинулась к нему:

— Как он, доктор?

Татаринов потрогал рыжий ус:

— Вполне нормально. Временная амнезия иногда случается при таких травмах. Однако прошу вас ни в коем случае не выказывать при муже своего волнения. Ведите себя так, будто ничего не произошло.

Она прижала руки к груди:

— Постараюсь, доктор.

С замирающим сердцем Юля вошла в палату. Кирилл встретил ее безразличным взглядом, и женщина сразу сникла.