— О нет, что вы! — испугался Веретенников. — Просто до тех пор, пока не будет внесена ясность в вопрос о наследовании, все находится под милицейским присмотром.

Я оглядела сад.

Только яблони, никаких мундиров.

— Не в смысле охраны, разумеется, — поспешил добавить Веретенников, видя, как я верчу головой по сторонам. — Просто дом заперт, и ключи мне переданы в милиции. Я объяснил ситуацию с частным детективом, и, надо сказать, мне пошли навстречу.

Дверь подалась и распахнулась.

Из дома дохнуло спертым теплым воздухом.

— У нас только что произошли значительные перемены в органах, — добавил Роман Геннадьевич. — Старое начальство снято за злоупотребления, хотя пока и не арестовано, а новое назначено, но еще не прибыло. Так что — пользуйтесь моментом безвластия и берите расследование в свои женские руки.

— А «Рамиус»? Какова судьба фирмы? Ведь если Устинова являлась единоличной владелицей предприятия, то…

Веретенников остановил меня жестом ладони.

— Сейчас все объясню. Действительно, «Рамиус» представлял собой индивидуальное частное предприятие. Все работники фирмы трудились по найму. Но не так давно Раисой Михайловной был подписан документ…

Мой спутник нахмурил лоб, с трудом подыскивая нужные слова.

— …документ, согласно которому фирма переставала быть ее собственностью и становилась акционерным предприятием. А еще раньше был образован ряд дочерних фирм…

— Что же побудило ее к этому шагу? Разве «Рамиус» в ее руках не был процветающим предприятием?

— Отнюдь, — ответил Веретенников, — но времена меняются.

Он задрал манжету и посмотрел на свое волосатое запястье, украшенное дорогими швейцарскими часами.

— А мне, извините, пора. За вами во сколько заехать? — осведомился он.

— Через полтора часа, — ответила я, вглядываясь в теплый полумрак дома.

— Заметано, — заверил меня Веретенников.

Сокрушенно оглядывая свой костюм, который Роману Геннадьевичу так и не удалось отчистить, — на локтях и коленях темнели пятна, — господин Веретенников быстро удалился по садовой дорожке.

А предварительно он запер меня снаружи.

На всякий случай.

Передо мной темнел квадрат холла.

Я включила рубильник, расположенный справа от входа.

Рядом с электросчетчиком, который тотчас же проснулся и закрутил свой черный диск, висел план дома, аккуратно выполненный тушью.

Обычно такие рисунки присутствуют в учреждениях с пометкой «план эвакуации на случай пожара», причем внизу красуется подпись ответственных лиц.

Но этот план напоминал мне скорее карту лабиринта в какой-нибудь компьютерной игре.

Ничего, разберемся.

Я миновала просторный пустынный коридор, в котором можно было свободно отплясывать лезгинку какому-нибудь грузинскому ансамблю, и углубилась в недра особняка.

Раиса Михайловна Устинова, царствие ей небесное, любила комфорт.

И знала, чего она хочет от этой жизни.

К такому выводу я пришла, осматривая ее апартаменты.

Квартирой назвать это пространство просто язык не поворачивался.

Кажется, семь комнат…

Нет, еще две!

Да так хитро замаскированные!

Стенной шкафчик оказывался не местом для гардероба или складом ненужной старой обуви, а скрытой дверью в уютный будуар.

Из которого, в свою очередь, вел узкий коридор в маленькую комнатку с письменным столом.

Начать осмотр сейчас, или…

Дело в том, что меня давно уже преследовала одна неотступная мысль.

Вернее — желание.

В этом городе понятия не имели о том, что такое кофе, судя по мутной бурде, подаваемой в доме отдыха и привокзальных кафешках.

Может быть, у госпожи Устиновой были более цивилизованные представления об этом напитке?

Решив, что для детального осмотра у меня еще останется время, я ринулась на кухню, обуреваемая жаждой кофе.

Слава богу!

На полочке громоздился тpехкилогpаммовый пакет молотого «Джугижагзи» в оригинальной упаковке.

Я с уважением посмотрела на красно-черный мешок с порошком, который сейчас превратится в живительную влагу.

Напевая что-то индонезийское народное, я нашла в шкафчике турочку и засыпала в нее две ложки с горкой.

И залила водой из расчета на пятидесятиграммовую чашечку.

Ого, у нее и фильтры стоят!

Кофе быстро зашипел и едва не сбежал.

От меня не сбежишь!

Я устроилась за широким кухонным столом, кажется, из красного дерева.

Мейсенский фарфор чашечки даже не успел как следует нагреться.

Я выпила кофе почти залпом.

С наслаждением откинувшись на стуле, я чувствовала, как волшебная жидкость струится по моим жилам.

Теперь можно приняться за дело.

Для начала попробуем прояснить ситуацию.

Я похлопала себя по карманам.

Карты, к счастью, были при мне.

Продолжая напевать, я быстро раскинула колоду на кухонном столе.

Ага, вот и Раиса Михайловна.

А вокруг нее — чего только душеньке угодно.

Семейные неприятности, постельная любовь на стороне, большой успех в деловых предприятиях и пустые хлопоты с трефовым интересом на сердце.

Не очень конкретно, но для первого приближения сойдет, — решила я, собирая колоду.

Черт, надо же забыла спросить у Веретенникова насчет даты рождения покойницы.

Ведь я же составляла ей гороскоп!

А значит, могу приблизительно попытаться восстановить ее карту на последние дни жизни.

Может быть, это поможет хоть что-нибудь прояснить.

Но сейчас пора осмотреть дом.

Где там у нас кабинет?

Я уже направилась к двери…

Но неожиданно какое-то странное воспоминание заставило меня остановиться.

Это была даже не мысль, не образ…

Что-то тактильное, связанное с ощущением веса, тяжести…

Или, наоборот, легкости?

Продолжая прислушиваться к этому загадочному чувству, я прошла в гостиную, которую смело можно было назвать залом.

Она занимала добрых метров сто и представляла из себя комнату с закругленными углами.

Скажем, роскошной мебелью меня удивить трудно, но светильники — это было что-то сказочное!