снова в больших дверях залы. Легкая улыбка заиграла на серьезном, выразительном лице его, когда он снова увидел ученых, которые, одетые в такое же платье, как и он, стояли перед ним в почтительной позе. Старец слегка наклонил голову в знак привета и жестом руки пригласил своих земных гостей следовать за ним. Они опять направились по дороге, пройденной ими утром.

— Вдруг нас снова отправят туда, откуда мы прибыли! — сказал с озабоченным видом профессор Фроммгерц.

— Об этом вам нечего беспокоиться, — возразил Штиллер. — В таком случае, нас не приняли бы так любезно.

Теперь все общество уже достигло луга, на котором «Мировой пловец» едва заметно колебался на своих якорях. Старик дал понять ученым, чтобы они вынули свое имущество из гондолы. С этой целью и чтобы быть лучше понятым, старец со своей свитой поднялся по веревочной лестнице в гондолу и вытащил из нее разные предметы, принадлежавшие земным людям. Эти последние поняли старца.

Вскоре после этого весь скромный багаж мировых путешественников очутился внизу. С особенным вниманием рассматривал старец все инструменты, которые появлялись из гондолы. Самый сильный интерес пробудил в нем вид телескопа. Штиллер попытался разъяснить ему употребление этого инструмента. Но на его немые разъяснения старец только качал головой и указал, наконец, правой рукой на отдаленное здание, куполообразную крышу которого ученый только теперь заметил.

— Клянусь Зевесом, у них здесь также есть обсерватория и даже совсем поблизости! — радостно воскликнул Штиллер. — Друзья, мы должны отправиться туда в нынешний же вечер, чтобы иметь возможность увидеть нашу мать-Землю в виде светлой звезды первой величины и полюбоваться ею!

Штиллер сейчас же объяснил старцу свое желание. Он указал сперва на небо, затем на свой телескоп и, наконец, на купол здания. Затем он вынул из своего багажа большую небесную карту и развернул ее. Указательным пальцем правой руки он указал на те планеты, путь которых вокруг Солнца был обозначен на отдельном углу карты. Теперь старец его сейчас же понял и закивал одобрительно головой.

Тогда профессор постарался разъяснить ему также, откуда он прибыл со своими товарищами. Он указал на нарисованную Землю, затем на окружающую ее орбиту Марса, на сам Марс и, наконец, на шар. Громкий звук удивления вырвался из уст старика. Он отлично понял профессора Штиллера и впервые со словами, звучащими, как сердечный привет, протянул ему руку, которую этот горячо пожал.

Старец перевел спутникам, что рассказал ему чужестранец на своем немом языке знаков, и на честных лицах их выразилось чувство уважения к отважным незнакомцам, которые не устрашились такого дальнего пути. Воздухоплавателей снова отвели в их дом, в котором они начали устраиваться поуютней при помощи вещей, привезенных ими из дому. Время уже зашло за полдень. Ничье праздное любопытство не нарушило спокойствия ученых, пока они устраивались в своем роскошном помещении. С безграничным удовольствием они растянулись, по окончании этой работы, на мягких постелях в своих комнатах, чтобы насладиться часок-другой давно неиспытанными ими удобствами мягкого комфортабельного ложа.

Между тем, приблизился и обеденный час. Обед походил во многом на завтрак, отличаясь только большим обилием всевозможных яств. Насытившись предложенными им произведениями кулинарного искусства, ученые уже хотели встать из-за стола, когда новый сюрприз приковал их к месту. Снаружи, с открытого балкона дома, раздалось хоровое пение человеческих голосов. Песня звучала задушевно и трогательно. Сердца ученых так переполнились умилением, что они едва были в силах побороть свои чувства. Когда чудная песня смолкла, некоторые из них украдкой стерли слезу с глаз.

Ученые вышли из дому, чтобы воспользоваться прекрасным вечером для прогулки и точней изучить местность, которой, вероятно, суждено <было> служить им местопребыванием на более или менее долгий срок. Во время этой прогулки им становилось все яснее, что их воздушный шар опустился по соседству с гораздо более обширным поселением, чем они подумали сначала. Это, наверное, был род города, так как, несмотря на общий характер парка или сада, многочисленные дома, везде стоявшие отдельно, доказывали, что в этом месте проживает сравнительно густое население.

В этом убеждении ученых подкрепило и большое количество людей, еще занятых всевозможными работами. Здесь никто не оставался праздным, хотя, вместе с тем, торопливость казалась совершенно незнакомым этим людям понятием; при всех работах бросалась в глаза известная доля благородного спокойствия. Как благотворно действовало все это по сравнению с шумной суетой людей на Земле! Везде, куда бы ученые не направляли взгляда, виднелось равномерно распределенное благосостояние; даже относительная бедность здесь, по-видимому, была совершенно незнакома. Не только в домах, открытые балконы которых давали свободный доступ любопытному взгляду, но даже и вокруг жилищ, на всех тропинках и дорожках замечалась самая изысканная опрятность.

Тропинка, по которой шли ученые, довела их также до широкого потока, который они сегодня на рассвете видели из своего шара. Это, наверное, был один из знаменитых каналов Марса; насколько хватал взгляд, этот поток был заключен в искусственно укрепленные, прямые, как стрела, берега. Мост со смелой аркой, опирающейся на многочисленные колонны — чудо архитектурного искусства — вел на противоположный берег. На Марсе, казалось, все было проникнуто размеренным спокойствием; сами прозрачные, светло-зеленые воды огромного канала текли тихо и спокойно и несли на своих гребнях множество элегантно построенных судов.

У моста стоял корабль, из которого несколько человек выгружало на берег плиты разноцветного мрамора, глыбы гранита и сиенита. Работа эта совершалась с ловкостью, заставившей остолбенеть наших ученых. Не обладают ли эти жители Марса необычайной телесной силой, не представляют ли они собою род атлетов?

— Какие удивительно развитые грудные клетки у этих людей! Рассмотрите-ка их получше! — с этими словами Пиллер указал своим спутникам на работников. — Уже сегодня утром меня поразило, как прекрасно сложены эти люди и какие у них широкие плечи. Даже и дети в этом отношении крайне выгодно отличаются от своих земных собратий. Это совершеннейшие экземпляры расы с крепкими легкими, которым вряд ли знакома чахотка, — продолжал Пиллер.

В это время Бруммгубер подошел к работающим марситам и попытался поднять одну из мраморных плит.

— Этот мрамор кажется мне удивительно легким. Неужели это действительно другая порода камня, чем наша? — крикнул он вопросительным тоном своим товарищам.

Замечание это возбудило любопытство остальных, и они подошли ближе, чтобы исследовать камни.

— Нет, это безукоризненно прекрасный мрамор. Заметьте только тонкое строение и нежно окрашенные жилки, которые пронизывают его! — ответил Пиллер после тщательного исследования.

— А этот великолепный красный камень — лучший сиенит, или я совершенно утратил всякую