— Все-таки развелся. Извини, но с этим тебя поздравлять не буду.

— Не надо.

— Более того. Еще раз извини, но ты придурок.

Неожиданно Александра охватила злость. Он придурок? Он, за счет которого Игорь вот уже третий год накачивается по вечерам до потери сознания? Саша, который вытащил вусмерть пьяного Игоря из сугроба поздно вечером?! Если бы не он, тот окочурился бы от переохлаждения!

— За словами следи, — сквозь зубы проговорил Саша. — А то не посмотрю, что ты инвалид, понял?!

— Ты не злись, — примирительно сказал хозяин дома, посолил воду и тяжело опустился на колченогий табурет.

Косенко вспомнил, какой яростью сверкнули глаза приятеля, и на мгновение почувствовал себя неуютно.

— Если ты настроен поговорить на эту тему, то я тебе все популярно объясню, — предложил он, наливая себе водки.

— Давай, — равнодушно отозвался Александр.

«Все равно это ничего не изменит», — подумалось ему. — Скоро курьер придет домой к Тане».

От этой мысли низ живота Саши накрыла сладкая истома. Он представил себе, как вспыхнут от изумления глаза любимой при виде огромной кучи цветов, и непроизвольно улыбнулся.

Игорь покосился на друга. Резкие перемены в его поведении ему не нравились. Более того, Денин начинал пугать его.

Но Игорь решил не останавливаться, выдохнул, опрокинул в себя содержимое рюмки, перевел дух и осторожно поинтересовался:

— Как у тебя с Таней?

— Пока никак, — ровно ответил Саша и в который раз взглянул на часы.

Через несколько минут цветы будут у Тани.

— Но скоро все будет хорошо.

— Спешишь куда?

— Неважно, — бросил Саша.

— Ладно. Я не случайно тебя спросил про ваши отношения. Только не психуй, ладно?

— Почему я должен психовать? — вскинул брови Денин.

Игорь засмеялся, хотя внутри у него скребло, и подумал, что его приятель уже псих.

— Вы очень разные, чувак. Вот смотри. — Игорь взял с треснувшей подставки перечницу и солонку. — Типа это ты, а перечница — она.

— Хорошее сравнение, — заметил Саша, но Игорь пропустил шпильку друга мимо ушей.

— Меня ведь тоже бабы бросали. Я знаю, каково это. Постарайся взглянуть на ситуацию объективно, как посторонний наблюдатель. У вас разные цели. Что хочешь ты? Ты хочешь ее. Всю. Целиком и сразу. Это, чувак, называется страсть. Это даже не любовь-морковь. Рубишь фишку? — Игорь отодвинул солонку в сторону и взял в руки перечницу. — Что хочет она? Ясень пень, то же самое, что и все бабы, — семья, дети и прочая хрень. Зачем Татьяна приехала сюда, ты не задумывался?

— За гражданством, — словно эхо отозвался Саша. — И за хорошей зарплатой. За счастьем, в конце концов. — Он снова посмотрел на часы.

— Вот. У нее есть цель. Будет мужик рядом — хорошо. Нет — ну что ж, переживет как-нибудь, она уже не маленькая. А теперь подумай, какой у нее выбор. Пошевели мозгами, какое место в этих ячейках занимаешь ты. Да, ты развелся. Да, вроде как ты свободен. Но на тебе висят малолетние дети. Ты не определился с разменом жилья. Эта канитель будет тянуться еще долго, чувак. Как ты считаешь, станет она ждать? Я тебе скажу — нет. Она баба симпатичная. Замутить с кем-то шуры-муры для нее ни разу не проблема. — Вода в кастрюле забурлила, и Игорь начал сыпать в кипяток пельмени. — У нее нет времени на эти сопли, ей надо дела решать, — продолжал он. — А тут ты лезешь со своей романтикой, всякими картинками и признаниями в любви.

Александр сидел с непроницаемым лицом.

Игорь помешал воду половником, потом снова сел.

— Она не оценит этого, Санек. Поверь. Ты для нее просто как временное развлечение. Игрушка. — Он покрутил в руках перечницу и вернул ее на место. — Ты не задавал себе вопрос, почему у нее никого не было в Кишиневе? Сколько раз она тут, в Москве, сходилась с мужиками, а потом бросала их?

— Дважды, — глухо отозвался Саша.

— Вот. И оба раза она сама от них уходила. Так, да? Я ничего не путаю?

Александр с несчастным видом помотал головой. Да, Игоряша был алкашом, но в логике ему не отказать — не зря в шахматы всех в детстве обыгрывал. Но сейчас от того, что приятель пытался доступным способом донести до него правду-матку, Денину становилось только хуже. Саше казалось, словно ему под ногти кто-то медленно загонял раскаленные спицы.

— Знаешь, твои потуги наладить с ней отношения напоминают мне ситуацию, когда добрый доктор лечит ногу бомжа, которая заражена гангреной, — вещал тем временем Игорь. — Она распухла и воняет, а он ее зеленкой мажет и мазью Вишневского! Резать надо к такой-то матери, а он!.. Ты врубаешься, Санек? Или тебя к Гудвину в Изумрудный город за мозгами отправлять нужно?

Затренькал телефон Александра, и тот схватил его дрожащей рукой.

— Да?!

— Это Рашид, курьер. Она не взяла цветы. Куда их привезти?

— Как не взяла? — оторопел Саша.

Ему показалось, что он ослышался.

— Как это не взяла?! — закричал он.

Игорь испуганно заморгал, заскрипел табуреткой.

— Ты адрес не перепутал? — уняв дрожь, спросил Денин.

В нем еще теплилась надежда на то, что курьер ошибся. Может, он сунулся в соседнюю дверь, подъезд, дом?

Рашид с плохо скрытым раздражением продиктовал адрес.

Все сходится.

— Она спросила, как вы выглядите, — добавил он. — Я рассказал.

— И что? — упавшим голосом спросил Саша.

— Она сказала, что ей ничего от вас не надо. Так куда везти цветы? — нетерпеливо повторил курьер.

— Никуда, — ответил Денин. — Выброси их на хер. Или подари своей девчонке.

— У меня жена, — с обидой сообщил Рашид, и Саша отключил телефон.

Тысяча роз. И еще одна.

Сто двадцать штук словно в сортир смыли. Еще никогда он не чувствовал себя таким униженным. Его словно обмакнули головой в унитаз привокзального сортира.

— Санек!

— А?.. — Александр тупо посмотрел на друга. Ему показалось, что голос товарища доносился с какой-то другой планеты.

Лицо Игоря было встревоженным.

— Что там случилось?

Саша с трудом вылез из-за стола.

— Пожалуй, Игоряша, наш разговор придется закончить в другой раз, — хрипло пробубнил он.

В голове что-то потрескивало и щелкало, словно там кто-то ворошил тлеющие угли.

— Нет, чувак, — Косенко тоже встал с табурета. — Я не пущу тебя в таком состоянии! Останься!

Он попытался преградить Александру путь, но тот оттолкнул его в сторону, да так резко, что Игорь с трудом удержался на ногах.