— Потом!..

— Вот дурак! — заявил Игорь, вытирая со лба капли пота.

Потом он услышал, как хлопнула входная дверь, покачал головой и сказал сам себе:

— Совсем свихнулся. Господи, вправь ему мозги, а то свисли набекрень.

Его взгляд переместился на пыхтящую кастрюлю. Переваренные пельмени беспомощно болтались в кипящей пене, стукались друг о друга. Он смотрел на рваные ошметки теста, выпустившие из себя совершенно неаппетитные комки фарша, и почему-то подумал о внутренностях, вылезших наружу.

Игорь вздохнул, и его рука сама собой потянулась к бутылке.

Саша с трудом помнил, как он пришел домой. Квартира была пустой — Юля с детьми уехала на дачу к подруге.

Непослушными пальцами он набрал номер Тани. Автоответчик любезно сообщил ему о недоступности абонента.

В этом фальшивом вежливом тоне угадывались другие слова:

«А не пойти бы тебе в задницу, господин Денин?! Она внесла тебя в черный список».

— Нет! — Саша закрутил головой. — Она просто выключила мобильник.

Он сел за компьютер, открыл страницу Тани в одной из социальных сетей и увидел, что она как раз находилась здесь.

«Позвони, прошу тебя!» — отпечатал он.

Его пальцы словно принадлежали другому человеку. Они то и дело попадали не на те клавиши.

Ответ пришел не скоро и сразил его наповал:

«Звонить не буду, так как не вижу смысла. И ты мне, пожалуйста, больше не звони».

Во рту у Саши появилась мерзкая сухость, а его спина взмокла от липкого пота.

«Это все. Но как? Что случилось? Она нашла себе кого-то?» — подумал он и вернулся на страницу любимой женщины.

Глаза Саши защипало от влаги. Все его поздравления и письма на страничке Татьяны исчезли. Зато появилась ее фотография в обнимку с каким-то мужиком. Ее облапал какой-то плешивый урод в пиджаке, который слащаво улыбался.

Сашу душили ярость и отчаяние.

Так, в полной неподвижности, он просидел почти сорок минут. Потом Денин пересилил себя и принялся сочинять письмо.

«Она должна понять. Мы ведь любим друг друга! Настоящее чувство не может умереть!»

Письмо получилось большим, почти на две страницы. Щурясь, Александр в десятый раз проверил текст на грамматические ошибки, затем прикрепил к сообщению фотографию красивого цветка и отправил его.

— Ты поймешь, — едва слышно произнес парень. — Я развелся. Я свободен. Мы ведь любим друг друга. Я развелся. Мы… — Он осекся, поймав себя на мысли, что талдычит в пустоту одно и то же, прямо как попугай.

На этот раз ответ пришел моментально. Это письмо окончательно и бесповоротно растоптало тот огонек, который едва теплился внутри его.

«Не умею так много и красиво писать. Да и сказать, собственно, нечего. Наши отношения перешли точку невозврата. Все кончено. Прощай».

Из глотки Саши рвался дикий, первобытный вопль зверя, истекающего кровью, напоровшегося на кол в яме.

Все. Теперь точно конец.

Он зачем-то снова набрал номер Татьяны и услышал:

«В настоящее время абонент недоступен».

«Да, мы разные люди. Я для нее — не более чем временное развлечение. А ведь Игорек прав. Она и есть перечница, самая настоящая. — Саша встал и направился в кухню. — Зря я уехал. Нужно было остаться у Игоря».

Неожиданно взгляд Денина остановился на стойке с кухонными ножами.

— Она не любит тебя, — прохрипел он, упершись руками в столешницу.

Его тело ритмично покачивалось, будто вместо пола под ногами была палуба корабля во время шторма.

— Тебя никто не будет любить так, как я. Дурочка. Сука. Тварь, что же ты делаешь со мной?!

Он плакал от жалости к самому себе, от собственной беспомощности и бессилия. Глаза заволокло влажной пленкой, но даже сквозь нее Саша очень хорошо видел ножи.

— Только я расплачусь попозже, ладно? — слегка заплетающимся голосом проговорил Игорь.

— Это когда? — уточнил водитель и нахмурился.

— Приедем по адресу, и расплачусь, — пообещал он, снял с не слишком чистого запястья часы и положил на приборную доску. — Вот. Залог. Могу еще мобильник оставить.

Водитель перевел взгляд на часы и ничего не сказал. «Волга» тронулась с места.

Игорь с облегчением вздохнул, после чего снова попробовал связаться с Александром. Но Денин не отвечал.

— Ну давай же, чувак! — пьяно пробубнил Косенко. — Или ты поперся к Гудвину за хорошим настроением?

Чувство тревоги за приятеля, поселившееся в нем еще днем, исступленно рвалось наружу, раз за разом посылало в мозг пульсирующие сигналы: «Сашка в беде».

Они приехали к дому Александра, когда на город опустилась бархатисто-угольная ночь. Игорь закинул голову. Свет горел всего в одном окне. В квартире его друга.

Саша поморгал. Нет, это именно они и есть. Его руки, блестящие от темной жижи, густыми лентами стекающей на колени и ковер. Клавиши, залитые кровью, чавкали, напоминали смешные островки, которые то погружались в вишневый кисель, то вновь выскальзывали на поверхность.

Некоторые уже не работали, но Александр продолжал упорно набирать и отправлять Татьяне одно и то же предложение из трех слов:

«Я тебя люблю».

Сколько он еще протянет? Судя по тому, как начинают неметь запястья, осталось недолго.

Ну и пусть. Он сдохнет прямо здесь, за этим чертовым компьютером.

Денин нахмурился. Какая-то хрень получается. Он ударил кулаком по клавиатуре. Брызги разлетелись роем алых пчел, заляпали экран монитора.

Звонок в дверь прозвучал неожиданно, даже как-то иррационально. Так гонг возвещает о начале боя.

«Это она!» — подумал Саша и поковылял к двери, выставив вперед искалеченные руки.

Воздух с хрипом и шумом выходил сквозь его стиснутые зубы.

«Да, это Таня. Она одумалась. Ведь знает, как я люблю ее».

Открыть дверь оказалось невероятно сложно. Пальцы задеревенели и напрочь отказывались подчиняться командам мозга. Наконец Саша справился с замком и…

Это была не она.

— Где твоя перечница? — тихо спросил он у остолбеневшего Игоря и сел на пол.

Косенко едва сдержал крик и бросился вызывать «Скорую».

Уже поздней ночью, когда глубокие раны Александра были обработаны и зашиты, а сам он, накачанный обезболивающим, наконец-то уснул тяжелым искусственным сном, Татьяна неожиданно открыла глаза. Она бережно убрала руку с груди похрапывающего Леонида, неслышно выбралась из кровати и прошла на кухню.

Там Таня выпила стакан минералки и уставилась в ночное небо. Она не могла себе объяснить, что подняло ее с постели. Женщина наморщила лоб. Кажется, это был какой-то сон, связанный с Александром.