— Вы говорили, что не можете назвать дату, — Картерразговаривал с ней, как с непослушным ребенком, — поэтому я взял на себя рисквыбрать день. Я подумал, что суббота — выходной и вы будете свободны.

— Но я также сказала, что у меня много работы. Япридерживаюсь строгого расписания и не могу его менять.

— Но вы же ужинаете где-нибудь, — мягко уговаривал он.

Либерти сдалась. Она говорила слово, а он в ответ — десять.Его не переговорить. Лучше сделать это побыстрее. В воздухе на какое-то времяповисла пауза. Картер прервал молчание: — Я заберу вас в семь часов, высогласны? Вам необязательно наряжаться. Я поведу вас в самый обычный ресторан,но с отличной кухней.

— Хорошо. — Он наверняка имеет в виду «Фонекс». — Спасибо.

— Не за что, спокойной ночи, Либерти.

— Спокойной ночи. — Девушка положила трубку, села в кресло изадумалась. Прошла минута, прежде чем она заставила себя встать. Глупоскрывать: Картер Блейк ей очень нравился.

Еще долго Либерти не могла заснуть, вспоминая их разговор.Но утром, к своему удивлению, проснулась бодрая и выспавшаяся. Ей не хотелосьсразу вставать, и она решила еще немного понежиться в постели. Взглядостановился на маленькой картине, которую она купила в соседнем магазине.Картина стоила дорого, а у девушки в то время было туго с деньгами. «И все-такия купила ее», — с удовлетворением подумала Либерти.

На картине изображен прекрасный заснеженный сад. Светитяркое солнышко. На аллее сада, несмотря на падающий хлопьями снег, отчетливопрорисованы две фигуры. Женщина наклонилась, широко раскинув руки, а навстречуей бежит маленькая смеющаяся девочка, скорее всего, ее дочка. И столькорадости, столько счастья в этой сцене, что пройти мимо было просто невозможно.

Либерти не знала, почему она так полюбила эту картину. Глядяна нее, ей всегда хотелось плакать. Наверное, чужая радость пробуждала в нейгрустные мысли о том, что ее отношения с матерью никогда не были стольискренними и сердечными. Когда девушка показала картину отцу, он одобрил выбор.

— Это именно то, что тебе нужно.

У нее никогда не будет детей. Либерти продолжала смотреть надевочку. Что это значит: быть матерью? Она никогда не сможет доверить своюжизнь и жизнь детей мужчине. Замужество, обязательства, преданность — есть ливсе это в современном мире? А у детей должны быть папа и мама, любящие другдруга. Многие ее подруги, разочаровавшись в мужчинах, решили статьматерями-одиночками. Но она не сможет так поступить. У нее тоже не было полнойсемьи, но у нее был отец — ее идеал мужчины.

Но это не значит, что она не может сделать свою жизньсчастливой, более того, она уже счастлива. У нее есть свой дом, любимая работа,карьерный рост — и всего этого она добилась сама.

— Кофе, — громко крикнула девушка, — кофе, тосты и свежаягазета! Сегодня выходной, и я имею право ничего не делать, только отдыхать.

Расположившись на софе, Либерти позволила себе вторую чашкусвежесваренного кофе. Вдруг раздался телефонный звонок. От неожиданности чашка выпалау нее из рук.

— Либерти? — послышался бархатистый мужской голос. — ЭтоКартер.

«Он передумал, — подумала девушка, — или хочет изменить деньнашей встречи». — Да?

— Ты одна? — резко спросил он.

— Что? — удивилась Либерти.

— Я спросил, ты одна? — нетерпеливо повторил мужчина.

— Сейчас девять часов утра, — озадаченно ответила она, —естественно, я одна.

— Ты говоришь неуверенно.

«Я бы посмотрела на тебя, если бы ты был сейчас на моемместе». Либерти сделала глубокий вдох.

— Я только что проснулась, — как можно спокойнее произнеслаона, не было смысла все ему рассказывать, — и что ты имеешь в виду, спрашивая,одна ли я? Кто здесь еще должен быть, черт подери?

Они сами не заметили, как вдруг перешли на «ты».

— Не знаю, Либерти, ты ведь свободная женщина...

— Запомни, Картер, одну вещь — я не девушка на одну ночь. Ясплю одна. Всегда.

— Всегда?

— Всегда. — Она представила себе его недоверчивое лицо.

— Хорошо, я рад это слышать.

Однако она не уловила в его голосе особой радости. Господи,какой стыд!

— Так зачем вы мне звоните? Вспомнили, что заняты сегоднявечером? Очень важное дело?

— Не будь глупой, — произнес он. (Либерти ухмыльнулась.) —Не обижайтесь.

— Я не обижаюсь, — разозлилась Либерти.

— Если вы не заняты днем, то я хотел бы предложить вампровести этот день со мной. И прежде, чем вы откажетесь, хочу сказать, что уменя есть два билета на дневной спектакль «Вест Энда».

Неужели он имел в виду шоу, которое она мечтала посмотретьвот уже несколько лет, но никак не могла достать билеты? Нет, это какая-то ошибка.Надо что-нибудь придумать, чтобы отказаться. Ведь должен же быть подходящийпредлог.

— Звучит заманчиво, — осторожно проговорила Либерти, — но выуверены, что не хотите пойти с кем-нибудь другим?

— Даже и не думал. Я заеду за вами в час дня. Мужчина быстроположил трубку, не дав ей возможность сказать «до свидания».

Либерти успела трижды переодеться, не зная, на чемостановить выбор. Ровно в час раздался звонок в дверь. Девушка удовлетворенновзглянула на себя в зеркало. Платье сидело отлично. Поверх него она накинулапрекрасное кашемировое пальто.

Либерти не стала ярко краситься. Только припудрилась иподвела глаза. Волосы она убрала назад, так как это подчеркивало ее скулы ипридавало ей экстравагантность. Девушка сморщила носик. «Если он может встречатьсяс такой женщиной, как Кармен, то зачем ему я? Возможно, его намерения честны,но все-таки...»

— Привет. — Картер вручил ей букет цветов. Либертиулыбнулась, почувствовав еле уловимый запах лосьона после бритья. Темные брюкии черный кожаный пиджак делали Картера очень сексуальным. Девушка старалась недумать об этом.

— Привет, — она взяла цветы, — присядьте, пока я поставлю ихв вазу. — И, вспомнив об этикете, добавила: — Большое спасибо.

Картер начал разглядывать ее. Нежные плечи, стройная талия,длинные ноги. Он улыбнулся.

— С удовольствием. А тут очень мило. Давно вы здесь живете?

— Нет, не очень. — Странно, но ей не хотелось рассказыватьему о своей жизни, открывать свой маленький мир.

Либерти забежала на кухню, взяла первую попавшуюся вазу, налилаводы и поставила в нее цветы — прекрасные кремовые розы. Затем она вернулась взал и поставила вазу на кофейный столик, стоящий посередине комнаты.

— Идем? Мы же не хотим опоздать.