Надолго воцарилась тишина. А потом послышался металлический лязг – кажется, мать поставила сковородку в раковину и спросила:

– Все в порядке?

Лейси с облегчением вздохнула.

– Да, все нормально. – Она не сводила глаз с линии горизонта – там море встречалось с небом. – У меня новости. Мы с Генри приехали… в эти места. Возможно – навсегда.

– Правда?

– Да. Хватит с нас Калифорнии.

– Я рада. – В голосе Шины не было никаких эмоций. Ни намека на них. – Где вы?

Лейси помедлила с ответом. Ведь пока что ничего не изменилось.

– Ну… пока в Индиго-бич. – Возможно, когда-нибудь ее мать проснется и одарит ее материнской любовью.

– Это недалеко от нас. Сколько вы там пробудете?

– Шесть недель. Наверное…

– Понятно. А потом?

– Не знаю. Но это место ничуть не хуже любого другого. Здесь тоже можно начать новую жизнь.

Последовала долгая пауза и тяжкий вздох.

– О, Лейси, я беспокоюсь за тебя. – Слова эти прозвучали скорее как критика или осуждение.

– Не стоит беспокоиться. Я достаточно разумна, так что справлюсь. – Немного помолчав, Лейси спросила: – А где Уолт?

– В мастерской.

Лейси снова помолчала.

– Как у него дела?

– Хорошо. У него, похоже, прошла тахикардия. Лекарства помогают.

– Рада, что ему лучше. – По правде говоря, Лейси было наплевать на Уолтера и его здоровье. Да, он оставался единственным из пяти братьев Томпсонов – только ему удалось выжить, работая в шахте. Но это ничего не меняло. Он был настоящей задницей, и ее раздражало, что мать вечно сюсюкала с ним. – Где вы все сейчас?

– «Миртл Бичкрафт-Экспо».

– Надо же… Вы действительно очень близко. – С тем же успехом Шина могла бы находиться в Алабаме или в Теннесси. – Я отлично помню это место. – На стоянке трейлеров оборудование площадки для отдыха было всегда сломано. И каждый год надменная женщина в роскошной черной шляпе с лебедиными перьями проверяла билеты на входе. Она ненавидела детей торговцев, которые бегали туда и обратно и все время визжали.

– Вы с Деврой любили бесплатный горячий шоколад, – сказала Шина.

Лейси почувствовала, что мать улыбается, и тоже улыбнулась.

– Да, любили. – А почему бы и нет? По правде говоря, им нравилось самим смешивать напиток на прилавке у торговца. Водянистый, едва теплый, зато бесплатный. «Бесплатно» – самое значимое слово в их детстве. – Как Девра?

– Хорошо. Кевин недавно купил лицензию на дилерское распространение пылесосов «Рейнбоу» в Таскалусе. Они продали свой маленький «хендай» и приобрели желтый «Понтиак Гранд Ам», чтобы производить более внушительное впечатление на потенциальных покупателей.

– Рада за них, – отозвалась Лейси и задумалась. Хм… а что она знала о покупателях пылесосов и их автомобильных вкусах?

– Она не беременна, если ты думаешь об этом, – проговорила мать.

– Нет, не об этом. Но я надеюсь, что скоро она забеременеет. – Перед окном мелькнула чайка. – Я знаю, как сильно она хочет ребенка.

– В свое время, – вздохнула Шина, – у нее будет целый выводок.

Кузены для Генри! Однако Лейси и Девра не были близки. Видит бог, она пыталась подружиться с маленькой сводной сестрой, но ничего не получилось. Во всем виноват Уолт, который был абсолютно безразличен к любому ребенку, зачатому не от него, и совершенно избаловал, пожалуй, даже испортил, единственного своего.

Лейси взгрустнулось. Они с Деврой много лет спали на одной раскладной кровати – ну и что?

– Удалось что-нибудь продать? – спросила она. Это была вполне безопасная тема.

– Два лоскутных покрывала.

– Замечательно! – воскликнула Лейси. Лоскутные покрывала Шины стоили не меньше четырех сотен долларов, а стоимость самых больших и красивых доходила до тысячи.

– Давай лучше поговорим о тебе, – сказала Шина. – Ты нашла хорошего мужчину?

Лейси невольно вздохнула.

– Нет еще. Знаешь, я бы предпочла поговорить о твоей торговле. Ты и сейчас продаешь те маленькие узелки – кошелечки с завязками? – Связывание тканевых квадратиков в яркие привлекательные кошелечки было любимым занятием Лейси в детстве. Как правило, она работала, слушая аудиокниги на стареньком сиди-плеере.

– И даже очень много. Это мой самый ходовой товар. А вот ты… Ведь ты не становишься моложе, дорогая. – Голос Шины дрогнул – тема была для нее слишком больной. Обычно она ее не затрагивала, если Уолт находился неподалеку.

– Никто из нас не становится моложе. А меня вполне устраивает моя жизнь, – пробормотала Лейси.

Но мать ее, похоже, не слушала.

– Я знаю по опыту, что с ребенком на руках найти подходящего мужчину намного сложнее.

– Но мне не нужен мужчина!

– Не говори так. – Шина понизила голос – словно опасалась, что ее подслушивают.

– Почему же? – Лейси невесело рассмеялась. – Конечно, я люблю мужчин. Как и многое другое из того, что не приносит мне никакой пользы. Например, шоколадное мороженое. Скажи лучше, что Уолт сделал для тебя?

– Кроме того, что он был твоим отчимом, подарил мне вторую дочь и поддерживал меня все эти годы?

– Он никогда не поддерживал тебя так, как должен был.

– Лейси, я уже не раз говорила, что не желаю слышать подобные речи, – проворчала Шина. – Ты ужасно неблагодарная. А я – вовсе не из тех, за которых все должен делать муж. Твои калифорнийцы, возможно, отличные парни, но это еще не повод оскорблять меня.

– Извини, я ничего дурного не имела в виду. Я всего лишь хотела сказать, что ты заслуживаешь лучшего.

– Лучшего? Но я благодарна судьбе и за то, что имею. Мои ценности выдержали проверку временем, детка. Ты могла бы кое-чему у меня поучиться.

Лейси училась. Но было очень больно смотреть, как с каждым прожитым годом гаснет свет в глазах матери.

– Ладно, Шина, не будем об этом. – Ей вовсе не хотелось ругаться с матерью. – Надеюсь, я еще встречу человека, который сумеет полюбить Генри и зажжет огонь в моем сердце. Но если нет… Нам будет сказочно прекрасно и вдвоем. А ты будешь радоваться за меня.

– Не понимаю я вас, современных женщин.

– Ничего страшного. Возможно, еще поймешь. Шина, я надеюсь, ты сумеешь продать побольше покрывал на «Экспо». – Жизнь ее матери была бы совсем другой, если бы она не связала свои финансовые дела с делами Уолта.

– Я тоже надеюсь. – Мать, похоже, смягчилась. – Но ты пытаешься уйти от проблемы. Я была бы намного счастливее, если бы ты не болталась по свету. Это неправильно.

– Тебя смущает, что твоя дочь – мать-одиночка?