– Я рада, что ты меня одобряешь, и поныне признательна за то, как ты заботился обо мне на заре моей юности. Надеюсь, что не посрамлю твоих ожиданий, и рассчитываю, что ты и дальше будешь за мною следить – ибо мне страшно, что меня здесь совсем избалуют.

– Буду следить, но при одном условии, – откликнулся юный наставник.

– Каком именно?

– Если у тебя заведется множество поклонников, я тут же умою руки. Если нет – я весь твой.

– Тогда придется тебе поработать овчаркой и отгонять их прочь, потому что мне лично они пока ни к чему, а кроме того, между нами говоря, боюсь, их и не появится, когда станет известно, как я упряма. Упрямство их отпугнет не хуже желтого флага[3], – сообщила Роза, ибо благодаря попечительству доктора Алека никогда не тратила ни времени, ни душевных сил на глупый флирт, на который очень многие девушки растрачивают всю свою молодость.

– Гм! Я в этом сомневаюсь, – пробормотал Мак, окидывая взглядом сидевшую перед ним барышню.

Никто бы не сказал по ее виду, что она так уж упряма, а кроме того, вопреки собственным ее возражениям, продиктованным скромностью, она была очень хороша собой. Красива самой подлинной красотой, ибо благородство натуры придает утонченное очарование цветению юности, здоровой свежести, невинности души, женственную прелесть которой Мак ощущал, но не мог описать. Ласковость сочеталась в Розе с внутренней энергией, а еще она так и светилась искренностью, которая наводит на самые светлые мысли и вселяет надежду, что подобным цветам в человеческом облике уготованы кристально чистый воздух небес и теплый солнечный свет – пусть цветут вволю.

– Поживем – увидим, – ответила Роза, а потом, услышав в коридоре дядин голос, подняла руку и любезно добавила: – Старые времена возвращаются, так что приходи в гости поскорее, чтобы рассказать о своих делах и посодействовать мне в моих – как оно было и раньше.

– Так ты не против? – уточнил Мак, явно очень обрадованный.

– Совсем не против. Ты почти не изменился, вот разве что стал большим, однако никакой неловкости я рядом с тобой не ощущаю – и хочется двигаться дальше с той самой точки, где мы остановились.

– Просто здорово. Спокойной ночи, кузина. – И, к вящему ее удивлению, он ласково ее поцеловал.

– Ну нет, вот это вовсе не в духе старых времен! – воскликнула Роза, отступив на шаг в радостном замешательстве, а дерзкий юнец изобразил легкое удивление и с невинным видом поинтересовался:

– Разве мы не всегда желали друг другу спокойной ночи именно так? Мне помнится, что да, вот я и начал с той самой точки.

– Нет, конечно. Ты бы в былые времена не пошел на это ни за какие блага мира, и ты сам прекрасно это знаешь. В первый вечер я не против, но, вообще-то, мы уже слишком взрослые для подобных вольностей.

– Ладно, запомню. Полагаю, все дело в силе привычки – и я уверен, что именно так и поступал в былые времена, ведь это так естественно! Да, папа, иду! – И Мак удалился, явно уверенный в собственной правоте.

– Славный дружище! Мальчишкой был, мальчишкой и остался, и меня это утешает, ибо некоторые из них повзрослели слишком быстро! – пробормотала Роза себе под нос, вспоминая сентиментальный вид Чарли и завороженное выражение на лице у Арчи, когда он слушал пение Фиби.

Глава 2

Новые лица старых друзей

– До чего же здорово опять оказаться дома! Сама не понимаю, как мы решились отсюда уехать! – воскликнула Роза на следующее утро: она бродила по дому с тем особым удовлетворением, с каким человек забирается в знакомые уголки и закоулки и обнаруживает, что там ничего не изменилось.

– Уехали мы ради того, чтобы так вот порадоваться возвращению, – ответила Фиби, которая шагала по коридору рядом со своей молодой хозяйкой не менее счастливая.

– Тут ничего не изменилось с нашего отъезда, на месте даже лепестки розы, которые мы сюда засовывали, – продолжала Роза, заглядывая в один из расставленных по залу высоких индийских кувшинов.

– А ты помнишь, как Джейми и Нося играли в «Сорок разбойников», ты попыталась спрятаться вон в том, синем, и застряла – и остальные мальчишки нас отыскали прежде, чем я сумела тебя вытащить? – со смехом вспомнила Фиби.

– Да, помню, и, кстати, кажется, ангелы наши легки на помине: я слышу шелест их крыльев, – сказала Роза, ибо снаружи донеслись пронзительный свист и топот копыт.

– Цирк! – радостно воскликнула Фиби – обеим вспомнились красная повозка и первое вторжение Клана.

Мальчик в семье остался, увы, только один, но шуму от него было на полдюжины: Роза не успела добежать до двери, а Джейми уже влетел, приплясывая, в дом, с «лицом сияющим, как утро», спортивной битой через плечо, в бело-красной кепочке, с мячом в одном оттопыренном кармане и запасом печенья в другом; а еще у него был полон рот яблока, которое он дожевывал второпях.

– Доброе утречко! Зашел убедиться, что ты действительно вернулась, и проверить, что у тебя все в порядке, – доложил он, одновременно очень ловко отсалютовав битой и стянув с головы яркую кепку.

– Доброе утро, мой славный. Да, мы действительно вернулись и по мере сил приноравливаемся к здешней жизни. Но экий же ты разнаряженный, Джейми! Ты у нас теперь член пожарной команды или жокейского клуба? – поинтересовалась Роза, приподнимая к себе личико, некогда круглое и пухлое, а теперь посмуглевшее и приобретавшее угловатость.

– Нет, мадам! Как, ты ничего не знаешь? Я капитан бейсбольной команды! Вот, посмотри-ка! – И Джейми – с таким видом, будто речь шла о деле государственной важности – распахнул курточку и продемонстрировал на гордо выпяченной груди красную фланелевую нашивку в форме сердца, украшенного белой хлопковой звездой размером с блюдце.

– Здорово! Я столько времени провела за границей, что и забыла о существовании такой игры. Так ты капитан? – воскликнула Роза, тут же возгордившись честью, оказанной ее родичу.

– Именно так, и это, уж ты мне поверь, дело нешуточное, потому что ставить на поле синяки и выбивать зубы мы умеем не хуже больших. Приходи между часом и двумя на Пустырь – у нас там матч будет, сама увидишь, какая это нелегкая работа. Идем на лужайку – научу тебя управляться с битой, – предложил Джейми, которому не терпелось продемонстрировать свои умения.

– Нет уж, капитан, благодарствуйте. Трава мокрая, а ты опоздаешь в школу, если здесь задержишься.

– Ну и пусть. Девчонки, вообще-то, мало на что годны, но