ты раньше не боялась промокнуть и в крикет играла неплохо. Что, разучилась? – спросил мальчик, бросив полный жалости взгляд на представительницу неполноценного пола, отлученного от радостей и опасностей подлинно мужского спорта.

– Бегаю я не хуже прежнего. Побежали до ворот – спорим, я тебя обгоню! – И, поддавшись внезапному порыву, Роза помчалась вниз по ступенькам – изумленный Джейми не сразу опомнился и пустился вдогонку.

Задержался он ненадолго, но Роза успела получить фору, и хотя маленький пони мчался изо всех сил, до цели она добралась первой; там и стояла, смеясь и отдуваясь, разрумянившись от свежего октябрьского воздуха, – прелестная картинка, представшая нескольким проезжавшим мимо джентльменам.

– Молодчина, Роза! – похвалил Арчи, спешиваясь, чтобы пожать ей руку. Уилл и Джорди отсалютовали, а дядя Мак посмеялся, потому что вид у Джейми был такой, будто «девчонки» хоть немного, да выросли в его глазах.

– Рада, что это именно вы, – вас этим не шокируешь. А я так радуюсь возвращению, что даже позабыла, что я уже не малышка Роза, – объявила Аталанта[4], приглаживая разметавшиеся волосы.

– Ты очень на нее похожа, когда кудри падают тебе на плечи, как в старые времена. Мне вчера их очень не хватало, и я гадал – целы ли они? Как дядюшка и Фиби? – поинтересовался Арчи, взгляд которого все это время был устремлен на открытую площадку, где среди красных листьев жимолости просматривалась женская фигурка.

– Спасибо, все в добром здравии. Может, зайдете убедитесь лично?

– Не можем, милочка, никак не можем. У нас, знаешь ли, дела. Он теперь моя правая рука, у него каждая минутка на счету. Садись, Арчи, едем дальше, а то мальчики на поезд опоздают, – поторопил дядя Мак, доставая часы.

В последний раз переведя взор со светловолосой фигурки у ворот на темноволосую среди плетей жимолости, Арчи тронулся с места, а Джейми поскакал следом, утешая себя за проигрыш с помощью второго яблока.

Роза немного постояла, ей очень хотелось бежать дальше и навестить всех тетушек по очереди, но она вспомнила, что голова у нее непокрыта, и собралась было назад в дом, но тут бодрое «Привет! Привет!» заставило ее поднять глаза; к ней широким шагом приближался Мак, на ходу размахивая шляпой.

– От Кэмпбеллов нынче утром просто отбою нет, хотя чем больше, тем лучше, – сказала Роза, кидаясь ему навстречу. – У тебя вид старательного школьника, который шагает на занятия и на ходу повторяет урок, – добавила она с улыбкой, потому что Мак вытащил палец из книги, которую явно читал, а саму книгу засунул под мышку, как делал много лет назад.

– Я и есть школьник и хожу в самую свою любимую школу, – ответил Мак, помахивая пухлым букетом из астр и будто бы указывая на окружавший их дивный осенний пейзаж – изумительные краски, свежий воздух, мягкий солнечный свет.

– Кстати, я вчера ничего не успела узнать про твои планы, потому что остальные мальчики говорили все хором, а тебе удавалось лишь изредка вставить словечко. Кем ты решил стать, Мак? – спросила Роза, когда они бок о бок зашагали по аллее.

– Сперва – мужчиной, причем по возможности достойным. А там – как Господь распорядится.

Что-то и в тоне его голоса, и в словах заставило Розу стремительно взглянуть Маку в лицо – и ей предстало совершенно новое выражение. Описать его сложно, но Роза испытала то же чувство, которое всегда испытывала, когда расступалась дымка, являя взору гребень горы, величественно сияющий в выси на фоне синего неба.

– Мне кажется, тебя ждет что-то изумительное, потому что ты выглядишь настоящим героем, когда вот так вот идешь под аркой из желтых листьев и солнце светит тебе в лицо! – воскликнула Роза под влиянием охватившего ее восхищения, которого она доселе не испытывала: ведь из всех кузенов Мак был самым неказистым.

– Ну, этого я не знаю, но у меня есть свои чаяния и мечты, среди них и довольно дерзновенные. Как говорится, ставь великие цели – и иди к ним не отступая. – Мак посмотрел на астры и улыбнулся про себя, как будто поделившись с ними некой сердечной тайной.

– Ты нынче чудаковатее обычного. Но мне нравится твоя целеустремленность, и я надеюсь, что все у тебя получится. Но ведь определиться нужно в ближайшее время, верно? Я думала, ты будешь изучать медицину под руководством дядюшки, – ты же помнишь, был у нас такой план.

– Да, буду, по крайней мере пока, потому что совершенно с тобой согласен: у человека должен быть якорь, негоже ему скитаться по морю воображения без надежного балласта. Мы с дядей вкратце это обсудили вчера вечером, я намерен как можно скорее приступить к занятиям – довольно уже пустых грез.

Мак встряхнулся и бросил милый букетик на землю, прибавив почти про себя:

Не брани меня, мой свет,

Что принес тебе цветы:

Астры сложены в букет,

Как в грядущий день – мечты[5].

Роза расслышала и улыбнулась, одновременно подумав про себя: «Ага, он, кажется, дорос до сентиментального возраста, да и тетя Джейн его, видимо, наставляла. Ах господи, какие же мы уже большие!»

– Вот только вид у тебя такой, будто эта перспектива тебе не очень по душе, – сказала она вслух, потому что Мак засунул томик Шелли в карман, а выражение восторга исчезло с его лица без следа – Роза даже подумала, что не было за дымкой никаких горных вершин.

– Ну да, действительно, я всегда считал эту профессию чрезвычайно благородной, да и где найдешь лучшего учителя, чем дядя? Я в последнее время что-то разленился, давно пора заняться чем-то полезным, вот пойду и займусь. – И Мак исчез за дверями кабинета, Роза же отправилась в комнату бабушки Изобилии, где ее ждала Фиби.

Славная старая дама только что выбрала – после долгих и пылких обсуждений, – какой из шести любимых ее пудингов подать к ужину, так что теперь могла потратить несколько минут на сентиментальность; поэтому, когда Роза вошла, бабушка раскрыла ей объятия и ласково произнесла:

– Не привыкнуть мне к мысли, что деточка моя вернулась, пока я не подержу ее на коленях. Нет-нет, вовсе ты не тяжелая, ревматизм меня начнет мучить только с ноября, так что присядь, золотце мое, и обхвати меня руками за шею.

Роза послушалась, и они помолчали немного – старая женщина прижимала молодую к себе, утоляя двухлетний голод своего нежного сердца ласками, которыми представительницы слабого пола одаривают только тех, кто им особенно дорог. Но потом она прервала поцелуй на середине и,