Он помнил старые деньки как сейчас. Это вчерашний день он иногда не мог вспомнить. Теперь он пил все подряд, но не забывал виски «Джек Дэниелс», джаз и сладких девушек, приглашавших его домой, чтобы накормить острым супом гумбо. Тогда жизнь была легкой — но это было сорок лет и миллион бутылок назад.

Когда Тромбон Тедди зевал и чесался в заброшенном офисном здании к востоку от Голливудского кладбища, зная, что пора вылезать из спального мешка и отправляться на поиски вечернего заработка, Фарли Рамсдейл очнулся от сонного полузабытья и безуспешно пытался вспомнить приснившийся ему кошмар.

— Олив! — заорал Фарли. Ответа не последовало. Неужели глупая сука снова спит? Его бесило, что эта обдолбанная наркоманка может так много спать. Может, она ширяется героином в промежность или другое скрытое от его глаз место и героин сглаживает действие «снежка»? Может, в этом все дело? Нужно за ней последить. — Олив! — заорал он опять. — Ты где, черт тебя подери?

Наконец послышался сонный голос из гостиной:

— Фарли, я здесь. — Она и правда спала.

— Хватит дрыхнуть, лучше заряди несколько почтовых ловушек. Нам сегодня нужно поработать.

— Хорошо, Фарли, — закричала она в ответ немного бодрее.

К тому времени как он сходил в туалет, побрызгал водой на лицо, пригладил спутанные вихры и отругал Олив за то, что она не стирает полотенца, та уже закончила делать ловушки.

Когда Фарли вошел на кухню, Олив, налив два стакана апельсинового сока, жарила сандвичи с сыром. К каждой мышеловке была привязана бечевка длиной более метра. Он по очереди проверил все.

— Все нормально, Фарли?

— Да, все нормально.

Он сидел за столом, понимая, что должен выпить сок и съесть сандвич, хотя ему не хотелось ни того ни другого. Вот почему он иногда думал, что не зря позволил Олив жить в своем доме: глядя на нее, он сознавал, что должен заботиться о себе. Она выглядела лет на шестьдесят, но клялась, что ей сорок один, и Фарли ей верил. Ее коэффициент умственного развития был на уровне домашнего животного или конгрессмена США, она никогда не врала, потому что элементарно боялась это делать, хотя он за все время ни разу ее не побил. Во всяком случае, пока.

— Ты взяла машину у Сэма, как я сказал? — спросил он, когда она положила перед ним сандвич с сыром.

— Да, Фарли, она перед домом.

— Заправлена?

— У меня нет денег, Фарли.

Он покачал головой, заставил себя откусить сандвич, разжевать и проглотить, умирая при этом от желания съесть шоколадный батончик.

— Ты сделала пару дополнительных ловушек на всякий случай?

— Пару чего?

— Других запасных ловушек. С клеем.

— Да.

Она вышла на крылечко, ведущее на задний двор, и сняла ловушки со стиральной машины. Принесла и положила на край раковины. Это были двенадцатидюймовые полосы сантехнической клейкой ленты с отверстиями и вставленными в них бечевками.

— Олив, не клади их липкой стороной на мокрую раковину, — сказал он, представляя, что сейчас подавится остатками сандвича, потому что не мог заставить себя его доесть. — Разве не понятно?

— Хорошо, Фарли, — сказала она, продевая бечевки в ручки кухонных шкафов и вешая ловушки.

Господи, придется от нее отделаться. Она тупее любой белой женщины, с которыми он встречался, за исключением умственно отсталой тетушки Агнес. Слишком долгое употребление наркотиков превратило ее мозги в картофельное пюре.

— Доедай сандвич, и пошли работать, — сказал Фарли.

Тедди Тромбону тоже нужно было идти на работу. Когда зашло солнце, он вылез из своего спального мешка, думая, что если сегодня на бульваре ему удастся выклянчить достаточно денег, он обязательно купит новые носки. На левой ноге уже появился волдырь.

В ту ночь дул ветер Санта-Анна, делая людей беспокойными и раздражительными. Он находился еще далеко от той части бульвара, которая привлекает туристов и куда стекаются местные, как вдруг заметил стоящих у почтового ящика на углу Гоуэр-стрит мужчину и женщину. На соседней улице, к югу от бульвара, располагались и офисные здания, и многоквартирные дома, и частные владения.

Было темно и пасмурно, звезд не было видно, но сквозь пелену смога проглядывала низкая луна, поэтому Тедди смог их рассмотреть: мужчина склонился над ящиком, что-то с ним делая, а женщина вроде как стояла на стреме. Тедди подобрался поближе, прячась в тени двухэтажного офисного здания, чтобы лучше их разглядеть. Возможно, он частично потерял слух и не мог уже так ловко работать с тромбоном — а уж сексуальное влечение утратил наверняка, — но у него всегда было отличное зрение. Он понял, чем они занимались. Наркоманы, подумал он. Крадут почту.

Тедди был прав. Фарли опустил мышеловки в почтовый ящик и, дергая за бечевку, пытался выудить несколько писем, приставших к липкой подушечке. Ему показалось, что на клей попал толстый конверт. Он медленно, очень медленно вытаскивал его, но конверт был тяжелый и прилип только краем, поэтому сорвался и упал обратно.

— Черт возьми, Олив!

— Что я сделала не так, Фарли? — спросила она, подбежав на несколько шагов и оставив наблюдательный пост на углу.

Фарли не мог ничего придумать, но он всегда орал на нее, когда чувствовал, что жизнь опять его обманула — а это случалось почти всегда, — поэтому сказал:

— Ты не смотришь за улицей. Стоишь здесь и болтаешь хрен знает о чем.

— Я подошла, потому что ты сказал: «Черт возьми, Олив!» — объяснила она. — Именно поэтому я…

— Возвращайся на гребаный угол, — приказал он, опуская мышеловку в синий почтовый ящик.

Как Фарли ни старался, ему не удавалось подцепить толстый конверт клейкой стороной, но в конце концов он вытащил несколько писем и даже довольно тяжелый большой конверт, почти такой же толстый, как первый. Он опять попробовал достать ускользающую добычу, но не смог.

Фарли помял конверт в пальцах и сказал:

— Похоже на киносценарий. На кой черт нам нужен киносценарий?

— Что, Фарли? — спросила Олив, снова подбегая к нему.

— Возьми вот это, Олив, — сказал он, передавая ей конверт. — Ты у нас будущая кинозвезда. — С этими словами он сунул добытую почту за пояс джинсов Олив и прикрыл ее свободно болтающейся футболкой — на случай, если их остановят копы.

Фарли знал, что его заберут вместе с ней, но считал, что у него будет больше шансов, если при нем ничего не найдут. Он был уверен, что Олив его не сдаст и безропотно понесет наказание. Особенно если он пообещает, что когда она выйдет из тюрьмы, ее будет ждать койка в доме. Куда еще ей деваться?

Обогнув угол по дороге к машине, они прошли мимо одного из многочисленных голливудских бомжей. Он до смерти испугал Фарли, когда вышел из тени и попросил: