— Прекрати, олух! — прорычал один из его напарников, отвесив ему смачную затрещину, — ты хоть представляешь, под что подведёшь нас, если нападёшь на него первым сейчас — и на землях нашего клана?! Если тебе больше нечего ему сказать — пошли отсюда! У нас есть приказ — и всем, даже тебе придётся ему подчиниться!

Бэйзин, вырвавшись, наконец, из рук своих спутников, мрачно посмотрел на Сарефа и, поправляя сбившуюся одежду, направился к выходу. Но на выходе из сквера он обернулся и, ткнув в Сарефа пальцем, произнёс:

— Мы ещё встретимся, Сареф Гайранос-Джеминид, и это случится куда раньше, чем тебе кажется!

Сказав это, он направился прочь. Его спутники, посмотрев на Сарефа, тяжело вздохнули. Словно им сейчас было стыдно за своего товарища, и они жалели о том, что он показал себя в столь неприглядном свете. Но, ничего не сказав, поспешили за ним.

— Мне кажется, нам тоже пора отсюда уходить, — мягко сказал Эргенаш.

— Что, только из-за этого высокомерного ублюдка?

— О, нет, — Эргенаш улыбнулся, — вмазал ты ему знатно, и он абсолютно это заслужил. Среди наших подобные… кадры чистят остальным сапоги — и благодарны за то, что им дают хотя бы такую работу. Но если мы останемся здесь — не факт, что глава Айона не пришлёт сюда кого-нибудь более… весомого.

Звучало это здраво. Сареф, последний раз посмотрев на розу на могиле Мидори, собрался было уходить, как вдруг остановился. С самого начала, как он пришёл сюда, ему упорно казалось, что здесь что-то не так. Как будто чего-то не хватает. И только сейчас он понял… могилки, аккуратно расположенные по углам, были расположены настолько симметрично и настолько гармонировали с тем, как был оформлен сквер, что самый главный, буквально самый кричащий вопрос надёжно ускользал, как приятное сновидение после пробуждения.

— Слушайте, — внезапно спросил он, — а… почему могил только четыре?

Этот вопрос надёжно сбил с толку и Бреннера, и Эргенаша. Они стали оглядывать сквер, причём с таким диким и ошеломлённым видом, словно впервые его увидели.

— Я… я… я не знаю, — наконец, выдавил из себя Эргенаш, беспомощно осматривая сквер, словно в отчаянной попытке найти пятую могилу, — это… странно… но я не знаю, почему так.

— Может, их было всего четыре? — спросил Сареф.

— Не знаю… не помню… — Эргенаш с самым несчастным видом схватился за виски, — мои отец и дядька как-то обращались к ним за помощью… нам нужна была эманация Василиска Вечности. Тогда с Зинтеррой у нас были совсем плохие отношения, никакую группу стревлогов они бы не согласовали. И они просили Дьяволиц о помощи… и я их, кажется, видел… их было пять… точно пять… или всё-таки четыре… Прости, Сареф, я не помню!

Это было крайне странно. Этот просто вопрос, казалось, поверг всех в панику. Бреннер просто молча тряс головой, словно бы у него снова отнялся язык. Эргенаш, которому слово Невозмутимость можно было использовать в качестве фамилии, выглядел так, словно его вот-вот охватит паника. Внезапно и Сарефа накрыла какая-то тёмная паническая волна, которую даже Хим был не состоянии погасить сразу. Он оглядывал сквер… и ему казалось, что оттуда сейчас встанут их хозяйки, чтобы свернуть гостям шеи за столь наглые вопросы. Судя по всему, его спутники ощущали то же самое.

— Ладно, — сказал Сареф, — давайте подумаем об этом в другой раз. Сейчас что-то мне подсказывает, что нам лучше убраться отсюда…

Глава 5.

Сареф и его спутники убрались с земель клана Айон в тот же вечер. Они справедливо рассудили, что этот поход им удалось провернуть только по той причине, что Ильмаррион никак не ожидал, что Сарефу хватит наглости заявиться в клан Айон всего через несколько дней после завершения Состязаний. Поэтому если сегодня им в качестве провокаторов достались только недалёкие пограничники и ещё более недалёкий Бэйзин, то на следующий день их могла ждать целая группа дипломатов, которая несколькими словами загонит их в такую ловушку, из которой не выбраться, не нарушив хотя бы один Системный закон. Так что их не остановили даже уже отошедшие отдыхать пограничники, которым совершенно не понравилось, что их вздёрнули с постелей, чтобы пропустить путников обратно. Причём, судя по их крайне недовольному виду, они в принципе не привыкли напрягаться ни на йоту больше, чем того требовали их служебные обязанности. И всё же необходимость говорить Чемпиону Состязаний “Нет” в ответ на требование исполнения своих служебных обязанностей явно было чревато не самыми приятными последствиями.

После этого им потребовалось меньше одного дня, чтобы подойти к границе с кланом Парсент. Отсюда, насколько Сарефу было известно, был родом Джаспер.

Для того, чтобы пройти по землям клана Парсент, им хватило 4 дня. На пятый они добрались до реки, где действовала пограничная переправа. Достопамятная речка Пёса, про которую Мимси в детстве рассказывала Сарефу, одновременно была границей между кланами Парсент и Ондеро.

И вечером этого же дня между Сарефом и его спутниками состоялся следующий разговор:

— Ребята, — осторожно спросил он своих товарищей, — как вы думаете, можем ли мы заглянуть в поместье Ондеро?

— Мы можем идти куда угодно, — улыбнулся Эргенаш, — ты же Чемпион Состязаний. А мы просто следуем за тобой.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, Эргенаш, — отмахнулся Сареф, — насколько это безопасно… с политической точки зрения? Вы же каждый год ездите по кланам… и, наверное, имеете представление о том, кто как к кому относится.

— Не всегда такие вопросы можно задавать в лоб, — всё так же улыбнулся Эргенаш, — нам даже по обычному вопросу о выкупе места в Состязаниях не всегда соглашаются дать аудиенцию.

— Эргенаш, — устало закатил глаза Сареф, — ты сейчас специально надо мной издеваешься?

— Естественно, — фыркнул стревлог, — ты, Сареф, как минимум, не хуже меня должен знать, что политика кланов — крайне гибкая штука, которая каждый год меняется в зависимости от итогов Состязаний. Клан Ондеро в этом году вылетел из Состязаний на отборочном этапе, а это значит, что на Годасте у них всего лишь единичный голос. И если они начнут слишком громко вякать то, что не понравится другим — их быстро задушат экономически. Потому что, если по совести — экономически клан Ондеро может похвастаться только южным побережьем, где у него есть два порта. Но этим же самым могут похвастаться и клан Парсент, и клан Ювенаро, и даже клан Андерраст в единственной точке соприкосновения своих границ с Вёсельным морем имеет порт. Не говоря уже о клане Айон, который имеет самое обширное побережье и больше всего портов.

— Но ведь в клане Ондеро живут лучшие кузнецы, которые делают самую качественную экипировку во всём Севроганде. Да у них даже клановые усиления завязаны на кузнечном ремесле. Неужели это не даёт им никаких преимуществ?

— Да, это так, — не стал спорить Эргенаш, — я, кстати, всегда подозревал, что этот твой приятель-торговец Эрбок имеет поставщиков именно в Ондеро. Но, Сареф, прижать непокорный клан к ногтю намного проще, чем тебе кажется, потому что точек давления всегда очень много. Так что я понимаю, что ты хочешь от меня узнать. Но, к сожалению, я не могу предсказать реакцию главы клана Ондеро, если во время твоего посещения их кланового поместья к ним придут члены клана Айон и потребуют твоей выдачи. Потому что, ты сам помнишь, в клановых поместьях нет категорий безопасности. И если тебя там свяжут, после чего создадут прямой портал из поместья Ондеро в поместье Айон — статус Чемпиона тебе никак не поможет.