Ладислас упер огромные кулаки в бока и, слушая все эти оскорбления, широко улыбался.

— У старого негодяя много причин каяться в своих поступках. Но и я оказал ему не больше сыновнего почтения, чем он мне — отеческой любви. Лишь гордость оттого, что ему удалось зачать хоть одного сына после целого выводка дочерей, все-таки заставила его дать мне образование. Он даже пытался взять меня в дом после смерти своей жены, но мои благочестивые сестренки не могли смириться с тем, что под их крышей станет жить безродный щенок. Они постоянно попрекали папашу за тот позор, который он навлек на семейство, так что, в конце концов, он вынужден был прогнать меня с глаз долой. Правда, он позаботился о том, чтобы меня хорошенько учили, но больше не дал мне ничего.

— Ну, я уверена, что ты с наслаждением отплатил ему и даже нарочно стал грабителем и негодяем, — язвительно ответила Зинаида. — Похоже, ты решил не останавливаться на достигнутом и вовлек других в свои чудовищные подвиги.

— Какое же у тебя живое воображение, боярышня! Значит, мне не будет скучно с тобой в долгие зимние ночи, которые мы проведем вместе. Но напрасно ты думаешь, что я охочусь за такими редкими сокровищами, как ты, только во имя мести. Уверяю, сударыня, я не стану насиловать свою натуру на радость старому дураку.

Зинаида сжала кулаки, пряча их в складках юбки. Нельзя было впадать в истерику перед этим мерзавцем.

— А ты трус! — выпалила она. — Даже имея отряд в сорок человек, решился появиться лишь после того, как опасность миновала, точно робкая мышь, боящаяся высунуться из норки. Теперь-то, конечно, ты храбро кукарекаешь, когда твои вояки держат нас на мушке!

Ладислас пожал плечами, совершенно не задетый ее нападками.

— Просто берегу голову, когда другие ее теряют. Жду спокойно, пока мои ребята сделают всю черную работу.

— Да ты просто безродный трус! Прячешься в кустах, пока твоя волчья стая обчищает честных людей!

— Думай что хочешь, сударыня, — сказал он, неторопливо обходя ее кругом. — Меня мало интересует твое мнение.

Девица показалась ему необычайно пригожей. А чего стоили ее царственные манеры и благородное происхождение! Они сквозили как в утонченных чертах ее лица, так и в ее высокомерных речах. Отороченный зеленой лентой край ее шляпы был заколот с одной стороны изумрудной брошью, напоминая головные уборы иноземных кавалеров. Когда она вылезала из экипажа, вид у нее был весьма бойкий, но теперь шляпа смешно съехала набок. Шелковистые черные волосы, прежде стянутые в строгий узел на макушке, растрепались, и пушистые пряди на висках выбивались наружу, словно вздыбились от гнева.

— Сегодня вечером судьба явно благоволит ко мне. Вон, какую раскрасавицу подарила, — вслух порадовался Ладислас и легонько погладил тыльной стороной ладони пылающую щеку девушки. — Я польщен вашим появлением, сударыня.

Зинаида отпихнула ненавистную руку и поглядела на него с нескрываемым гневом.

— Эти сантименты мне неприятны, варвар, да и вообще мне до крайности противно быть твоей пленницей.

— Ничего, скоро ты меня оценишь, боярышня. Большинству женщин я нравлюсь.

— Скорее звезды попадают с неба на землю!

Ладислас улыбнулся, обнажая зубы. Огненный темперамент этой девушки совсем не вязался с ее холодным и высокомерным видом. Он все сильнее восхищался Зинаидой.

— Между тем мои предсказания сбудутся, боярышня. Они всегда сбываются.

— Глупое хвастовство! — презрительно фыркнула Зинаида. — Я никогда не перестану испытывать отвращение к тебе и таким, как ты! Остается только молиться, чтобы какое-нибудь чудо избавило меня и моих провожатых от злодейства, которое ты задумал вместе со своими гнусными прихлебателями.

— Ты права. Чтобы спасти тебя, понадобится настоящее чудо, — пообещал он с хрипотцой в голосе, которая свидетельствовала о растущем интересе к ней. — Что до меня, то я уверен: эта ночь доставит мне больше удовольствия, чем все предыдущие.

Зинаида поняла: самое малое, что ее ожидало, — это изнасилование.

— Учти, я стану сопротивляться.

Ладислас увидел отвращение, вспыхнувшее в ее глазах, и пожал плечами.

— Твое сопротивление, боярышня, будет лишь приятно разнообразить мои отношения с бабами. А то они вечно из-за меня грызутся.

Протянув руку, он сорвал шляпку с ее головы и отколол брошь, немного полюбовался ею, а потом, поискав кого-то в толпе глазами, бросил драгоценность Петрову:

— Твоя награда, друг. За то, что выследил экипаж этой красотки.

Огромный разбойник поймал подарок обеими руками и, разглядывая его, радостно заворчал:

— Ну, Ладислас! Эта безделушка была бы достойна и твоего внимания.

Атаман плотно притиснул к себе Зинаиду.

— Да, Петров, но боярышня куда соблазнительнее. Ведь она будет греть меня всю зиму.

Брови Петрова взметнулись кверху:

— Что сделает Алена, когда поймет, что ты заменил ее другой пленницей?

Ладислас пожал плечами:

— Придется ей учиться делить меня с другими. — Петров недоверчиво замычал:

— Ну да, ты возьмешь в постель боярышню, а Алена разорвет тебя на куски, чтобы всем остальным твоим бабам досталось.

Не обращая внимания на предупреждения приспешников, Ладислас захотел получить от Зинаиды первый поцелуй. Но она, дрожа от омерзения, отвернулась.

— Отпусти меня, ты, свинья!

— Только после того, как я наслажусь тобой, — выдохнул он и облизал ее ухо. — А может быть… не отпущу и потом.

И, обхватив девушку под колени, легко забросил ее к себе на плечо. Затем оглянулся на внезапно завязавшуюся потасовку вокруг майора Некрасова, который пришпорил было лошадь, чтобы броситься на помощь девице. Но двое разбойников тут же схватили его коня под уздцы и, крепко держа его, пытались стащить всадника на землю.

— Да ладно тебе, майор, ты же все равно не сможешь оставить ее себе. Ведь ты только царев холоп, — бросил ему Ладислас, слегка подкидывая Зинаиду на плече, точно вязанку хвороста.

В ответ на ее яростное сопротивление он сильно шлепнул ее по ягодицам широкой ладонью, и она громко вскрикнула.

— Пусти меня, ты, тупой осел! — Ловко изогнувшись, она вцепилась ногтями ему в шею, но он лишь хлопнул ее по руке, точно по докучливому комару. Этот резкий удар ожег, словно крапива, и Зинаида немного притихла. — Ах ты… Гнусный неотесанный негодяй!

Не обращая внимания на все эти эпитеты, Ладислас вернулся к своему жеребцу и отдал своим людям несколько приказов. Видя, что они стоят, разинув рты, он грозно рявкнул:

— Чего таращитесь на меня как бараны?! Мне что, дважды повторять?! Берите все, что можете. Потом возвращайтесь в лагерь и ждите меня там. Посланный скоро вернется из Москвы с пополнением. Новички, должно быть, не больно-то разжирели, бродя в кандалах по улицам. Они захотят попировать и порадоваться вновь обретенной свободе, так что окажите им честь. Я вернусь в лагерь, как только немножко потешусь с этой девкой, но не ждите меня слишком скоро. Если она окажется хороша, то царю придется поискать себе другую подстилку.