Однако долго усидеть на месте он не смог, его манили дальние края, и он предложил одному журналу слащавую, как он сам считал, но эффектную серию – восходы мира. Тогда то ли идея, то ли разворот плеч Зиса понравились жене главного редактора. Редактор, тоже оценив и то и другое, решил, что проект им очень даже подходит, составил довольно щедрый по тем временам договор и с нескрываемой радостью проводил широкоплечего романтика в буквальном смысле на край света. Тот улетел, так и не поняв, какой факел страсти и ревности остался полыхать у него за спиной.

В самолете Зис составил график своих переездов и устроил так, чтобы почти две недели прожить в свете дня, перелетая из одной страны в другую до наступления сумерек и снимая восходы в песках пустыни, в стеклах небоскребов и в глади болотных топей. После этого он застрял на севере, в краях, где солнце по нескольку месяцев не уходило за горизонт. Бесконечный день все длился и длился, и было что-то беспощадное и пугающее в этом непреходящем солнцестоянии. Все ночные секреты были обнажены. Злу негде было прятаться, страхи не могли найти себе темных углов, не сгущались сумерки, предвестники грядущей беды. Здесь все время было светло, и мир, лишенный своей темной половины, медленно, но верно сходил с ума, сводя с ума своих обитателей.

На черно-белых снимках Зиса ветер волочил по безлюдным площадям случайный мусор, и, казалось, было слышно, как на заброшенной улице навязчиво скрипит одной и той же унылой нотой несмазанная петля калитки. Пустые качели застыли на детской площадке и бесконечные ряды скамеек на городском стадионе терялись в клубах клочковатого рваного тумана. Все это навевало мысли о последствиях эпидемии, истреблении неведомым оружием, сбое в системе, внезапной смерти всего живого на земле.

Зис наслаждался каждым кадром, он прекрасно прижился в этом странном месте, может, и остался бы здесь навсегда, но деньги подходили к концу, сезон солнцестояния тоже, а дома предлагали выгодный контракт. Его приглашала в свое издательство некая Карина Платова. Он вернулся и встретил Майю.

– Ты меня слышишь? – до Зиса внезапно донесся ее голос. Он так задумался, что не заметил, как Майя вошла в студию. Она включила лампу. Неправдоподобно длинная тень от ее небольшой фигурки растянулась по всему заднику.

– Прости…

Зис потер лоб и отошел от окна. Майя громыхнула креслом, подтянула его ногой к себе, уселась и уставилась на Зиса.

– Ты чего? – поинтересовалась она.

– Ничего, – отозвался Зис. – Глаза устали.

Майя помолчала. Достала из сумки конверт. Покрутила его в руках.

– Я заехала, забрала снимки. Зис удивленно поднял брови.

– Чего сама?

Они уже много лет печатали пробные фотографии в мастерской братьев Зорькиных. Братья по праву заслужили свою прекрасную репутацию, они питали пламенную страсть к своему делу и по совместительству – к Майе. Снимки они делали невероятные. Могли спасти любую, самую безнадежную съемку. Вечно экспериментировали с возможностями изображения и были просто находкой для Майи и Зиса. Карина, глава издательства, выслушав короткий доклад об исключительных профессиональных достоинствах братьев, не глядя подписала договор и выделила курьера на маршрут между фотостудией и лабораторией. И работа закипела. Майя пожала плечами.

– Мимо проезжала, ребята позвонили, сказали все готово. Я и забрала.

Зис подошел, взял из ее рук конверт. На мгновение она придержала его. Зис потянул, Майя не отпускала. Он взглянул на нее. Она едва заметно улыбалась. Зис потянул еще, но Майя крепко держала свой край. Внезапно, подловив момент, она разжала пальцы. Зис едва не уронил увесистый пакет. Он посмотрел на Майю, однако, она уже заинтересовалась каким-то швом на своей майке.

– Вот черт! – бормотала она. – Надо же, зацепилась где-то?…

Зис только брови поднял. Что творилось в ее голове? Только что она заигрывала с ним, но мгновение истекло, и Майя забыла обо всем. Зис покачал головой, перевернул конверт, и сверкающий поток свеженапечатанных снимков вылился на стол.

– Глянцевые…– проворчал он.– Вот упрямый народ. Сколько раз просил, чтобы матовые делали.

Он распределил блестящую массу по хорошо освещенной поверхности стола. Это была их последняя съемка в Савельево. Зис не смог сдержать улыбки – он вспомнил, как они туда ехали.

Майя весь день была сама не своя. По мере приближения к нелюбимым местам она все больше пыхтела, вертелась на сидении, прикуривала одну сигарету от другой и цеплялась к Зису. Она довела-таки его до белого каления, еще пара слов – и он выставил бы ее на дорогу у какой-нибудь автобусной остановки, но тут ее или его спас телефон. Майе звонила дамочка, которая мечтала сделать с ней интервью для популярного журнала о фотографии. Майя сразу надулась, молча слушала, кипела, как кастрюля под закрытой крышкой, наконец, когда закончились все подробности и описания, взорвалась.

Она с плохо скрываемым бешенством заявила, что месяц назад из их проклятого журнала уже приходили и брали у нее интервью, а потом переврали ее слова, напечатали какую-то муру, украли снимки и поставили в материал ее портрет, хотя она была категорически против. Под аккомпанемент этого обличительного монолога Зис доехал до Савельево, припарковался и устроился поудобнее, вытянув длинные ноги в открытое окно. Ему было что послушать, поскольку разгневанная Майя говорила вдохновенно и без умолку. Она долго не давала вставить несчастной журналистке ни слова, а когда, наконец, замолчала, выяснилось, что звонили совсем из другого журнала и по рекомендации Карины, ее сестры.

Майя почесала нос и, как ни в чем не бывало, заявила, что лучше договориться обо всем вначале, чтобы не расстраиваться потом. Были с ней согласны на другом конце провода или нет – Зис не понял, но Майя уже выдохлась, на скорую руку распрощалась со своей нечаянной жертвой и, израсходовав приличную порцию яда, отлично отработала всю съемку. Вечером, правда, она опять завелась по какому-то ничтожному поводу, но Зис только ухмылялся, он чувствовал, что скандалистке было стыдно…

Все еще улыбаясь, Зис раскладывал пробные фотографии в одном ему понятном порядке, как вдруг что-то привлекло его внимание. Он присмотрелся. Провел рукой по сверкающей поверхности. Подул на нее. Оглянулся на Майю, не ее ли это проделки? Но она продолжала увлеченно возиться со своей одеждой. Зис вновь склонился над столом, взял лупу и придвинул пониже лампу.

– Ты смотрела снимки? – спросил он Майю.

Тишина.

– Майя! – Зис повысил голос.

– А? Чего? – она подняла на него отсутствующий взгляд.

– Ты сама смотрела фотографии?

– Нет. А что? Ребята отдавали конверт, сказали, все в порядке, качество отличное, съемка хорошая.

Зис взял один снимок и протянул его Майе. Она взглянула на него, на Зиса, опять на фотографию и вернулась к своему разошедшемуся шву.

– Ну и что? – спросила она. Зис поднял брови.