Соседка Катрин по парте, маленькая Брижит Лавандье, медленно осела на пол.

— Месье! Месье! Брижит в обмороке! — закричали дети.

Путифар склонился над девочкой, побелевшей как полотно, и стал хлопать ее по щекам. Поскольку она не приходила в себя, он хлопнул посильнее. Но более срочных мер требовало другое: Катрин Шосс истекала кровью, заливая свою безукоризненную тетрадь по математике.

Среди всеобщего смятения Путифара каким-то чудом осенила здравая мысль: надо звонить доктору, и как можно скорее! Он ринулся кратчайшей дорогой к телефону, сшибая столы и стулья. Увы, спеша схватить трубку, он с такой силой заехал своей непомерно длинной ручищей по аквариуму, что тот опрокинулся. Во все стороны разлетелось битое стекло, а на пол выплеснулось двести литров воды и семь рыбок, в том числе Большой Плюх, которого дети обожали, потому что он всегда как будто улыбался.

Инспектриса, которая до этого оставалась в своем углу и не вмешивалась, сочла, что пора ей что-нибудь предпринять: она устремилась к центру событий. Это было ошибкой. В самом деле, не преодолела она и двух метров, как под каблучок ее левой туфли подвернулся Большой Плюх, который бился на полу, она тяжело грохнулась навзничь в воду и в битое стекло; юбка задралась, и великолепные загорелые ноги предстали во всей красе. Кинувшись к ней на помощь, Путифар, в свою очередь, поскользнулся на еще одной рыбке и обрушился во весь рост… прямо на завизжавшую инспектрису. В этот самый миг в дверях класса появился вызванный учениками директор. Итоги того незабываемого утра были таковы:

1. Бедняжке Катрин Шосс наложили на лоб четырнадцать швов, и целых две недели она не ходила в школу. Ей пришлось купить новые очки.

2. Маленькая Брижит Лавандье отделалась вывихом челюсти и синяком на левой скуле.

3. Мадемуазель Стефани, инспектриса народного образования, попала в больницу с множественными порезами спины, причиненными осколками стекла, а главное, со сложным переломом правой локтевой кости, который обошелся ей в пять недель гипса и два с половиной месяца восстановительной физиотерапии.

4. Робер Путифар, учитель третьего класса, получил наихудшую оценку из всех когда-либо выставленных какому-либо учителю.

5. Семь рыбок погибли.

4. Кузен Жерар

Найти Пьер-Ива Лелюка, даже тридцать два года спустя, не составило труда. Достаточно было открыть любой журнал за последние месяцы, чтобы увидеть сияющую физиономию того, кто возглавлял путифаровский «список мщения». Изображение сопровождалось хвалебными отзывами:

ПЬЕР-ИВ ЛЕЛЮК ВЫБРАН ШЕФ-ПОВАРОМ ГОДА…

ФРАНЦУЗСКИЙ КУЛИНАР ПОКОРЯЕТ АМЕРИКУ: ПЬЕР-ИВ ЛЕЛЮК.

«СТАРОЙ УСАДЬБЕ» ПЬЕР-ИВА ЛЕЛЮКА — ТРЕТЬЮ ЗВЕЗДУ? ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ, ПОРА БЫ…

— Будут тебе звезды! Ты у меня увидишь небо в алмазах, — бурчал себе под нос Путифар, просматривая статьи. На всех фотографиях Лелюк победоносно взирал в объектив, скрестив руки на груди и выпятив подбородок. Вот уж кто был доволен собой! Теперь это был сорокалетний, немного полноватый, вальяжный тип.

— Смотри, мама, ты только посмотри! — накручивал себя Путифар. — Потолстел, гад, но все такой же, как был сволочью, так и остался! Ух, меня прямо трясет от одного его вида…

— Успокойся, Робер. У тебя давление подскочит, и ты мнешь мою постель…

Вот уже несколько месяцев старая дама, которой сравнялось восемьдесят восемь лет, не покидала спальню. Изредка она отваживалась выбраться в гостиную, но скоро ноги ее подводили, и сыну приходилось поддерживать ее, помогая вернуться в постель. Она вынуждена была скрепя сердце отказаться от стряпни. Сил на это у нее уже не хватало. Теперь готовил еду Робер. Из кухни в спальню, из спальни в кухню через открытые двери по коридору туда-сюда перекатывался диалог:

— Мам, лук я обжарил. Теперь ставить мясо?

— Да, и чтобы подрумянилось с обеих сторон.

— На сильном огне?

— Да, на самом сильном. Только следи, чтобы не пригорело… Если надо, подлей воды.

— А ты, мама, попробуешь? Хоть кусочек?

— Там видно будет…

Видно-то было. По большей части она теперь довольствовалась каким-нибудь овощным супом и фруктовым пюре или бисквитом на десерт. Робера это тревожило.

— За меня не беспокойся, — заверяла она. — Я так долго ждала, теперь уж точно дождусь во что бы то ни стало. Увидишь, я оклемаюсь. Дай-ка мне эти журналы, интересно, как он выглядит…

Если верить журналистам, Лелюк-сын превзошел своего отца. При нем «Старая усадьба» приобрела международную известность. Во всяком случае, тамошняя кухня считалась одной из лучших во Франции. Ресторан располагался в сельской местности, на машине добираться двадцать минут. Путифар, в жизни там не бывавший, решил сходить на разведку. В тот же вечер снял трубку с телефонного аппарата, стоявшего на тумбочке в прихожей, и набрал номер. Сердце его билось часто-часто. Приключение началось!

— Робер, включи громкую связь, пожалуйста! — крикнула ему мать из спальни.

После недолгого музыкального ожидания в трубке отозвался нежный женский голос:

— Ресторан «Старая усадьба», добрый вечер…

— Добрый вечер, мадемуазель, я хотел бы, если можно, заказать столик. На сегодняшний вечер.

— У нас все забронировано до конца будущего месяца, месье…

— А… ну, тогда на конец будущего месяца…

Он повесил трубку, пристыженный и злой на