пропуская женщину. С сумочкой, перекинутой через плечо она выглядела точь-в-точь как женщина, направляющаяся в клуб Хемптона и я не смог не почувствовать себя в этот момент неполноценным.

— Все это ничего не значило бы, если бы не ты и твои друзья. Мы навеки у вас в долгу. — Она вдруг вошла обратно в лифт и обняла меня. Дружеское такое объятье, которое ожидаешь от старого друга, которого давно не видел. Я ответил с той же энергией, поняв в этот момент, что мы все через многое прошли. Сейчас у каждого из нас есть своя история, которую мы все разделяем и это всех нас сближает.

Мы обнялись, прямо в вестибюле, как старые друзья, не видевшиеся слишком долго, а когда, наконец, оторвались друг от друга, ладонью смахнула с щеки слезу. В этот момент мое гнетущее сердце успокоилось. Теперь я точно знал, что мы преодолеем последствия того, что произошло и преодолеем все, что в будущем обернется против нас.

Она отошла на шаг, словно решив, что переступила какую-то социальную границу, но я легко улыбнулся, успокаивая ее, мол, это объятье и от меня тоже, не только от нее.

— Я правда рад, что мы смогли встретиться, — сказал я и подхватил багаж.

— Дин, если когда-нибудь будешь в этих краях и захочешь поговорить о чем-нибудь, свяжись со мной. — Она вытащила из сумочки и протянула визитную карточку, я осмотрел ее, прочел написанное: «Помощь семьям выживших», синими буквами на белом фоне. Тут же ее имя, адрес электронной почты и номер мобильника, а под именем статус — «Основатель». Как будто эта женщина сделала недостаточно, теперь она возглавляла международную группу поддержки для тех, кто нуждается в ней больше всего после всего, что произошло. Мне снова захотелось ее обнять. И стало стыдно за то, что за прошедший год сам не приложил никаких усилий. То, что я помог тогда, не означает, что не должен помогать сейчас тем, кого спас.

— Обязательно. Знаете, Мэри очень хочет с вами поговорить, — сказал я и женщина расплылась в широкой улыбке. Наконец, мы расстались, и я почувствовал мотивацию на следующие несколько дней.

Прогулка вышла недолгой, на улицах, которые некогда были весьма оживленными, увидел всего несколько человек. Улицы почти пусты, похожи на оболочку того. Чем были раньше. Корпораций, стремящихся успокоить своих акционеров, почти прекратили свое существование, как и фондовая биржа, но я знал, что это всего лишь вопрос времени, однажды корпоративная жадность и эгоизм снова возьмут верх, душа нуждающихся и деля людей на классы. Впрочем, как обычно. Уж если я собираюсь защищать этот мир, хочу убедиться, что президент держит мировой курс в правильном направлении. Раньше я никогда не считал себя каким-то особенным, все мои стремления были направлены на зарабатывание денег, но все изменилось и сейчас всем нам нужно адаптироваться.

Услышал знакомый лай, увидел Кэри. Помахал Мэри рукой, та в ответ одарила меня самой милой улыбкой. Черт, я и впрямь влюбился в эту женщину. То, что мы вместе пережили, не только сделало нас сильнее как людей, но мы оказались так тесно связаны, что я начал даже беспокоиться, не дай бог что-нибудь случиться с одним из нас, то и… с другими тоже что-нибудь случится.

Еще раз через такое я пройти, боюсь, не смогу.

— Привет, приятель, — услышал я голос Магнуса, посмотрел туда. Здоровяк вместе с Натальей стояли на той стороне дороги. Наталья помахала мне рукой. Осмотревшись, они стали переходить дорогу и тут вдруг на улице появилась полицейская машина, мчавшаяся на полной скорости, с завывавшими сиренами и работающими сиренами. Магнус подхватил Наталью и затащил обратно на тротуар, а вот их багажу повезло меньше. Когда по нему проехало еще с полдюжины полицейских машин, а вслед за ними две скорой помощи, от багажа мало что осталось.

Когда они умчались подальше, я обернулся и увидел рядом с собой Мэри и Кэри.

— И куда они так спешат? — спросила она.

Магнус успел выскочить на середину дороги, обложив матом промчавшуюся колонну, а Нат молча подбирала с дороги то, что можно было спасти.

— Хорошо, оставила дома свои любимые штаны, — сказала она с хитрым взглядом. Приятно видеть, что она способна шутить, учитывая, что первые несколько дней, что я ее знал, она была более жесткой и молчаливой.

— Сирены слышно до сих пор, значит, они недалеко отсюда. Давайте посмотрим, может, это около Белого дома, — сказал я, всматриваясь вдаль, в сторону, где находился Белый дом. Дошло только сейчас, что до него где-то около полумили.

Пошли по улице, чем ближе к паркам мы подходили, тем оживленнее она становилась. У главных ворот стояла большая группа людей, мужчина что-то страстно говорил в мегафон. Мы остановились, Кэри прижался к моим ногам, ему не нравились шум и толпа. Я присел, почесал ему за ухом, заверил, что все в порядке.

— Как думаете, что все это значит? — спросила Мэри.

Магнус пожал плечами и ответил:

— Люди с незапамятных времен любят собираться на городских площадях, чтобы выражать недовольство, жаловаться и все такое. Почему такого не может быть сейчас?

Подошли поближе, увидели закрытые ворота. Люди подходили, я прикинул, выходило, собралось около тысячи человек, но постоянно подходили еще и еще. Слухи, что здесь происходит что-то интересное, распространялись по городу, а мне не нравилось ощущение, которое вызывала эта толпа. Наконец, я увидел, как в небо яростно вонзаются плакаты: «Не забудем Событие!», «Долой Далхаузи!», «Геноцид — это ненормально!» Последнее ужалило меня, дыхание участилось. Общеизвестно, что раса Краски была уничтожена, хотя подробности, как именно, пока оставались неясными. Конечно, мое имя знали почти все, и несколько месяцев репортеры и обычные люди ловили меня на улице и спрашивали, как я к этому отношусь. От комментарием я отказывался, не потому, что сожалел о том, что сделал, а потому, что боялся, что меня не поймут, что я должен был это сделать. Что у меня не было выбора. Вернее, выбор был: либо люди, либо Краски. Я выбрал свой народ, и это было то, с чем мне теперь жить всю оставшуюся жизнь. Я с этим смирился.

Мэри, похоже, тоже все поняла, взяла меня за руку. Я коротко ей улыбнулся, быстро взглянул на Магнуса. Он там был вместе со мной. Мы вместе тащили включенный Щит в центр корабля и, в результате, убили их всех. Магнус поймал мой встревоженный взгляд. У него самого губы были плотно сжаты, а взгляд напряженный, но, тем