Шантель пожала плечами:

— Трудно сказать. Я хочу, чтобы она привела своего супруга. Консультация нужна им обоим.

— В конце дня ты должна помнить: ты сделала все, что могла, — сказал Мартин. — Ты не можешь каждый раз уносить это с собой.

— Легче сказать, чем сделать.

— Ну хотя бы в конце недели не засиживайся допоздна.

Шантель улыбнулась:

— Ладно, уговорил. Увидимся в понедельник. — Она долго смотрела на закрывшуюся за Мартином дверь.

Что-то в желании Альмы иметь ребенка не давало ей покоя. Не то чтобы она сама хотела стать матерью. Скорее наоборот. Ее собственная мать страдала маниакально-депрессивным расстройством, и Шантель задавалась вопросом, не передастся ли эта болезнь по наследству? У самой Шантель не было проблем с психическим здоровьем, но это ничего не означало. Иногда плохие гены проскакивали через поколение.

И все же отчаянное желание Альмы подарить своему мужу ребенка подчас казалось ей невыносимым. После их сеансов Шантель было нелегко перестроиться. Вот почему она решила изменить встречу с Альмой, чтобы сегодня та оказалась последней.

Неделя тянулась бесконечно долго. Какая-то ее часть надеялась, что Роман все же позвонит, но он так и не позвонил. Нужно было отвлечься, и она согласилась пойти с Джулианом на открытие художественной выставки. Младший Локетт отличался неизменным чувством юмора, и общение с ним всегда доставляло Шантель удовольствие.

Забежав домой, чтобы принять душ и переодеться, к семи она была уже готова.

— Проклятие! — воскликнул Джулиан, когда она открыла ему дверь.

Для вечера Шантель выбрала черную юбку-карандаш и прозрачную блузку, хотя это и был всего лишь обман зрения.

— Ты выглядишь слишком сексуально! Сегодня вечером мне придется отгонять от тебя мужчин палкой.

— О, прекрати! — Но ей был приятен его комплимент. — В любом случае спасибо за приглашение. Я уверена, что у тебя есть дела поважнее, чем водить меня по выставкам.

— Брось. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. К тому же я и сам туда собирался.

Заперев дверь дома, Шантель спустилась с крыльца, возле которого стоял «бугатти» Джулиана. Она знала, что он любил быстрые машины и быстрых женщин. Через пять минут они уже подъезжали к галерее.

— Художник — мой друг из «Морхауса», — сказал Джулиан, когда они выходили из машины. — Он бросил учебу, потому что колледж был не для него, но я всегда знал, что он своего добьется. Поэтому я хочу его поддержать.

Шантель коснулась руки Джулиана:

— Ты хороший друг.

Неожиданно у нее возникло странное чувство. Она обернулась, но не увидела в фойе ничего необычного. «Так почему же мне кажется, что за мной наблюдают?»

— Ну, идем же. — Джулиан потянул ее за руку. — Я познакомлю тебя с моими друзьями.

Шантель еще раз оглянулась, но увидела лишь несколько увлеченных друг другом парочек.

Не похоже, чтобы она здесь кого-то знала.

Почему?

Продолжал спрашивать себя Роман, стоя рядом с Кеке Уайтт, новой инстаграм-моделью.

Месяц назад они познакомились на одной вечеринке, и Кеке намекнула, что в эти выходные приедет в Атланту.

Всю неделю Роман отчаянно пытался вырваться из бесконечного цикла кинопленки, что прокручивалась в его голове. Он видел Шантель в своих объятиях, слышал ее тихие стоны, чувствовал ее ноги вокруг своих бедер, когда она привела его туда, куда не удавалось привести его ни одной другой женщине.

В нирвану.

Поэтому, когда Кеке предложила пойти на открытие художественной галереи, о которой она слышала от своих друзей, он согласился. Они немного выпьют, а там будет видно.

И никак не ожидал увидеть здесь Шантель. Можно было пересчитать по пальцам, сколько раз он сталкивался с ней за последние десять лет.

А теперь? Два уик-энда подряд? Такое было просто немыслимо.

И вот он здесь, с Кеке, прячется на другой стороне галереи и пялится на нее, словно какой-то безнадежный идиот.

Проклятие.

И как теперь выбраться отсюда, чтобы она его не заметила?

— Как тебе это? — Кеке указала на абстрактное полотно с мириадами цветов — от черного до розового, от золотого до бирюзового. Это было похоже на волну, в которой можно было увидеть и лицо. — Интересно, не правда ли?

— Несомненно. — Роман обнял ее за талию и повернул так, чтобы они не смотрели на Шантель. — А что ты скажешь, если мы сейчас свалим отсюда?

— Роман! — окликнул его Джулиан.

Брата он проигнорировать не мог. Роман повернулся.

Шантель посмотрела на них. Сначала на него, потом на Кеке, потом снова на него. На мгновение на ее лице отразилась обида, потом оно словно окаменело.

Джулиан подошел и протянул ему руку.

— Привет, Роман. Что ты здесь делаешь? Не думал, что ты большой ценитель искусства.

— Это не его вина, — сказала Кеке. — Это я его сюда затащила.

Роман представил их друг другу.

Джулиан улыбнулся.

— Я так и знал. Ром не отличит Пикассо от Ван Гога.

Роман вперил в него грозный взгляд:

— Огромное спасибо тебе, братишка.

— О, без проблем, — невозмутимо отозвался Джулиан и повернулся к Кеке: — А вы не хотели бы посмотреть экспозицию наверху? У моего друга там несколько отличных работ.

— Ты не возражаешь, Роман? — спросила Кеке, невинно хлопая густо накрашенными ресницами.

— Конечно нет.

Что еще Роман мог сказать? Он смотрел, как они поднялись по лестнице, а когда повернулся к Шантель, та уже направлялась к выходу.

— Шантель, подожди! — Роман догнал ее. — Нам нужно поговорить.

Она даже не остановилась.

— Для этого у тебя была целая неделя.

Роман схватил ее за руку:

— Мне очень жаль, Шантель… Ты это хотела услышать?

Она покачала головой, на ее лице отразилось разочарование.

— Ты извиняешься только потому, что тебе пришлось встретиться со мной. Но я поняла намек. Так почему бы и тебе не понять, что я не хочу тебя больше видеть.

О нет, он ей не поверил. Если бы ей было все равно, она бы так не горячилась. Он потянул ее за руку в небольшую нишу, где никого не было.

— Какое ты имеешь право так со мной обращаться? — Глаза Шантель пылали от гнева.

И, черт возьми, его это заводило! С этой стороны он ее еще не знал.

«Со мной что-то не в порядке? Почему эта женщина так на меня действует?»

Всю неделю он пытался убедить себя, что просто все выдумал. Всю эту химию между ними. Он наказывал себя работой допоздна и изнурительными тренировками в тренажерном зале. Но его тело знало его желания лучше. Его тело знало, что есть только один способ утолить голод, который она разожгла в нем.