день рождения и друзья готовят для меня подарок. Нас не выставляли на витрины, чтобы привлечь покупателей, мы хранились в состоянии полусна на складах, время от времени нас перевозили по всей планете, грузили, выгружали, проходили через таможенные и пограничные контроли. Фабрики биотехнологий на планете работали круглосуточно.

Бармен смахнул фужеры, со следами косметики, на пол:

– Роботы! Противные роботы!

Он ненавидел своих посетителей, торчащих перед стойкой, он ненавидел женщин лёгкого поведения, он ненавидел себя за то, что ничего не может изменить в своей закостенелой судьбе. Каждый день всё одно и то же, пришло время уходить, сначала из бара, потом из этого мира. И этот день настал. Он едва увернулся от грузовика, у которого лопнуло колесо, грузовик полетел в пропасть из нагромождённых лестничных пролётов, от удара вывалился груз, какие-то большие картонные коробки, из одной из них и вылезла Сюзи. Карл её узнал, прошло двадцать лет, а она была такая же, как тогда. Карл подвозил соседку из колледжа. Сюзи пропала в автомобиле. Ему тогда никто не поверил. Карл отвёл девушку в полицию. Потом приехала спец. бригада, и этот случай замяли, даже в городской газетёнке ничего не сообщили о аварии. Карла нашли повесившимся на сосне, перед спуском к морю. Девушка оказалась биороботом, большой куклой, для взрослых игр. Всю свою молодость Карл провёл за решёткой, он не любил людей, он ненавидел тюрьмы. Священник, который отказался отпевать усопшую, был тоже членом закрытого клуба, в котором работал Карл. Анубис забрал его душу ещё до того, как он закопал труп Сюзи. Теперь он служил богу, живому богу! Биороботы были не совершенны: молчаливы, безответны, но хорошо обучены для интимных утех, купив куклу, тяжело было отказаться от неё, выбросить, засунуть в чулан. Кукла становилась членом семьи, невольным свидетелем всего, что творится в этом мире: за занавесом закона и благополучия. Каждая кукла имела вмонтированный чип, и Анубис знал все тайны человечества. Священник был хранителем информации в этом городке, он был рядовым в армии бога.

Это дело, как-то не вязалось к остальным. Я продолжала изучение по своей методике, давая другие имена и вымышленные места обитания. Я даже сама не ожидала, а сеть получалась, даже из моего вязания. Но погибший десяти летний мальчишка, был явно из другого романа, если бы, не одно – но…

«Графит» был такой, как все, может излишне любознательный, он очень любил копаться в старых вещах и пропадал в доме бабушки. Дом по наследству достался нашей семье, он находился в пяти кварталах от нашей квартиры, просто руки не доходили до него. «Графит» нашёл ключ и после занятий посещал тайком этот дом. Он никогда не рассказывал, что там делал, даже лучшим друзьям. Один раз только оговорился, что в доме много кукол и они ведут себя, как живые, они забыли, как говорить, но придумали свой язык, язык жестов. Мальчик ещё не был взрослым, он любил играть в куклы и изучил их язык. Потом был взрыв. От дома и от «Графита» ничего не осталось. Пожарные в акте записали взрыв газа, скопившегося над магистральным газопроводом.

Это была одна из историй, связанная с биороботами. У бабушки действительно была коллекция раритетных изданий, стоимость некоторых роботов доходила до двухсот тысяч $ США. Осталась только фотография, Роботы были похожи на знаменитости: принцесс, королев, был даже Распутин и Горбачёв. Горби – на любителя, в наше время его покупают, преимущественно мужчины, но спросом продолжает пользоваться. С какой целью старушка собирала эту коллекцию, бог знает, в деле об этом ничего не говорится, поэтому, не будем придумывать. Жалко пацана только!

Мне говорили, что её слепили зэки из хлеба, слушать коллег, себя не уважать. «Матрёшка» была не биоробот, никто не знает, кто ей этот псевдоним дал, зато все знают за что. Матрёшку привезла одна из культурных бездетных семей нашего города. Мама преподавала в музыкальной школе, а папа был учителем труда, физкультуры и рисования – на все педагогические уроки мастер! «Физтруд» приходил домой поздно, его школа никак не хотела отпускать. Каждый день, кроме воскресения, у него были кружки, семинары, дополнительные занятия. Папа зарабатывал деньги. Матрёшке было лет восемь-десять, когда она появилась в городе. Поначалу её никто не понимал, она постоянно ругалась, мешая матерные и старославянские слова. Оказывается, она разговаривала так. Папа нанял репетиторов и за два года выровнял образование девочки и попытался поменять лексикон. Её приняли в третий класс, но иногда Матрёшку прорывало, тогда сбегалось пол школы родителей всех возрастных групп, чтобы выяснить, кем обозвала их детей, их самих с дедушками и бабушками, эта третьеклассница. – Мы этого не допустим, мы этого не потерпим, мы жаловаться в районо будем, – только и слышно было в учительской. Директор молодец, не реагировал на этот шабаш возмущённых родителей. Он обещал, и все успокаивались. Годы шли, девочка изменилась, увлеклась самбо, побеждала на соревнованиях, только кличка осталась. Я даже пару раз её видела, нормальная девчонка. Но приехал её пастор и изменил Матрёшку. Пастор уехал, оставив группу из шести человек, и в городе стали пропадать люди. Это совпало с моим приездом и появлением в полицейском отделе. Первым пропал священник. Матрёшка выследила его, когда он попытался передать информацию. Всё, случайно увидела школьная подруга девочки, они вместе ходили в секцию. Тренер её послал…, что увидела она, заставило забыть о том, что хотел передать тренер. Матрёшка кралась из-за стены разрушенного монастыря, она не видела, увязавшуюся за ней подругу. В руках Матрёшки был меч, перед входом на кладбище, она одела противогаз с сумкой через плечо. Это было интересно, интригующе, я просто не ожидала, что дальше произойдёт. А дальше я увидела священника, он был не стар, но уродлив, про себя, мы называли его Квазимодо. Матрёшка взмахнула мечом и отрубила ему кисть правой руки, вот с этим кубом. Священник превратился в зверя и выплеснул яд в лицо девушки, а потом загорелся. Кисть пыталась убежать и утащить куб. Я вскрикнула от неожиданности. Матрёшка только успела сказать:

– Лови руку, отбери у неё…, передай следователю.

И упала. Я выхватила куб и побежала, мне было страшно. Это я принесла вам. И девочка передала идеально изготовленный из лёгкого материала куб. Он был похож на поделку из кости допотопного животного и на мрамор, только лёгкий. Я, оправила свой мундир, и положила куб в сейф с делами. Матрёшку больше никто не видел, её никто не искал, приёмные родители ушли один за одним, в один год.