— Может, и мы пообедаем с ней? — с надеждой спросил Марк.

Слэйд замешкался.

— Знаешь, роды — трудная работа, и мама изрядно устала. Пусть немного отдохнет от нас. Если она сможет, мы вместе потом поужинаем.

— Ладно, — промямлил Марк, насупившись, но снова оживился. — Можно мне пойти с тобой после обеда?

— Если мама разрешит.

Пока Марк намазывал себе хлеб маслом, Слэйд отнес большую тарелку супа, два куска хлеба и стакан молока Эмили. Он чуть потоптался у двери, услышав, что она напевает колыбельную. Наконец глубоко вздохнул и постучал.

— Входите, — отозвалась она.

Солнце перевалило за середину дня и светило в окна, поблескивая на волосах Эмили.

— Проголодались? — спросил он.

— По правде говоря, нет, но мне надо питаться ради Аманды. Нам надо обсудить ужин. Мне кое-чего нельзя из-за… ну, из-за кормления.

— Как насчет мясного хлеба? — спросил он. — Я видел фарш в холодильнике.

— Только не переусердствуйте с приправами, — застенчиво улыбнулась Эмили. — Вот уж не ожидала, что мужчина умеет готовить мясной хлеб.

— Я не такой, как все. — Слэйд поставил обед на комод. — Я умею и пюре готовить.

— Ну, тогда вы будете Марку лучшим другом. Он пюре просто обожает.

Лучший друг? До него не сразу дошел смысл сказанного.

— Марк спрашивает, можно ли ему пойти со мной после обеда.

— Если вы не против.

— Могу занять его чем-нибудь, чтобы вы отдохнули. Дело в том… если вам что-нибудь понадобится…

— Все будет хорошо, Слэйд. Перепеленаю Аманду, а потом поем и прилягу.

— Если понадоблюсь, повесьте наволочку за окном. Буду непременно поглядывать время от времени.

Эмили посмотрела на ребенка.

— Вы, конечно, понимаете, кров и стол — слишком малая плата за ваши труды. Мне никогда с вами не расплатиться.

— Великодушие не требует вознаграждения, Эмили. Если что-нибудь понадобится, просто крикните. Если не ответим, вывесьте наволочку. — Не дав себе утонуть в ее мягких карих глазах, он вышел и закрыл дверь.

День прошел незаметно. Марк бегал за Слэйдом по пятам, помогая ухаживать за лошадьми и утеплять помещение. Вечером Слэйд научил его тонкому искусству приготовления мясного хлеба, и мальчик с радостью запустил руки в смесь из мяса, яиц и хлебных крошек. Сам Слэйд поднялся наверх, чтобы проверить, как дела у Эмили. Днем он так и не увидел условного знака на ее окне.

Дверь была слегка приотворена, и он медленно открыл ее. Свернувшись калачиком на кровати, подложив под щеку ладони, Эмили спала и казалась прелестной. Она даже не потрудилась накинуть на себя плед, лежавший в ногах, и Слэйд тихо развернул его и осторожно укрыл женщину.

Она тут же открыла глаза.

— Не хотел будить вас. Показалось, что вам холодно.

— Спасибо.

— Спите дальше, — сказал он севшим голосом.

Она снова прикрыла веки, и дыхание ее стало ровным. Он стоял и смотрел на Эмили и малышку, пока его не охватило неведомое прежде чувство. Но понять, что это, он не мог.

Эмили спустилась к ужину с Амандой. Прежде чем сесть за стол, она посмотрела на Слэйда.

— Я хочу попросить вас об одолжении. На чердаке есть колыбелька. Не могли бы вы принести ее сюда, чтобы положить Аманду?

— Что за вопрос! Я уже видел ее. По виду она не новая.

— Это моя колыбель. Папа сделал ее для меня.

Она знала, что такое семья, корни и чувство родства. Слэйд же не имел об этом представления.

Эмили стала нахваливать его кулинарное искусство. Она поела с аппетитом и казалась отдохнувшей. Его это не обрадовало — ему нравилось, что она, слабая и беспомощная, зависит от него. Никто еще не нуждался в его помощи.

После ужина Слэйд предложил Марку сыграть в карты, а Эмили села вязать кофточку для дочки.

Неожиданно Аманда расплакалась.

— Пойду покормлю ее. — Эмили поднялась. — Марк, надень пижаму, скоро спать.

Через час Слэйд поднялся наверх и заглянул к Эмили. Она ходила по комнате с плачущей девочкой на руках, баюкая ее и напевая.

— Что-то случилось? — спросил обеспокоенно Слэйд.

— Не думаю. У детей бывают периоды, когда они кричат.

— Могу уложить Марка, если хотите.

Аманда не переставая плакала.

— Скажите Марку, пусть сначала зайдет сюда, я хочу пожелать ему доброй ночи. Вам не стоит утруждать себя чтением ему…

— Меня это не затруднит, Эмили.

Их взгляды встретились: ее — был полон благодарности, а ему вдруг захотелось не благодарности, а чего-то другого. Он отправился за Марком.

Попрощавшись с мамой на ночь, мальчик почистил зубы и прочитал молитву. Но, забравшись в постель, насупился.

— В чем дело, напарник? Думаешь, я не сумею почитать так же хорошо, как мама?

— Мама всегда укладывала меня.

— Теперь все может немного измениться. За младенцами нужен уход.

— Почему она так много плачет?

Слэйд замялся.

— Понимаешь, Аманде было спокойно, хорошо и удобно в животе у мамы, а теперь она пришла в большой и непонятный мир, где шумно, жарко и холодно, полно огней и многого другого, к чему ей еще предстоит привыкать.

— И сколько времени это займет? — спросил Марк встревоженно.

— Не могу сказать точно, но, думаю, через месяц или два дела пойдут лучше.

Марк промолчал. Потом взял книгу и протянул Слэйду.

Когда Слэйд уложил мальчика и погасил свет, в комнате Эмили все еще слышался плач Аманды. Он тихо постучал.

— Могу я чем-нибудь помочь?

Она покачала головой.

— Скоро она успокоится.

— Я думаю завтра поехать в город. Куплю горючее и все, что вам нужно. Если понадоблюсь, крикните. Я буду у себя, — сказал он.

Эмили только кивнула в ответ. Слэйду показалось, что он ей мешает. И вообще, может, она не собирается больше иметь мужчин в своей жизни. Он закрыл за собой дверь и пошел вниз.

Он лежал в кровати, заложив под голову руки и уставившись в темноту. Аманда, судя по тишине, успокоилась, и до него доносилось лишь поскрипывание половиц, это Эмили ходила по комнате, укачивая младенца. Слэйд попытался сосредоточиться на завтрашней поездке в Биллингс. Сначала надо заехать в суд и узнать, нельзя ли поискать в книгах записей гражданского состояния. Может, найдутся какие-то зацепки. Может, найдется брат-близнец?..

Из кухни послышался звук льющейся воды, в раковине звякнула ложка. Слэйд сел в кровати. Нужно оставаться на месте, просто закрыть глаза, пока не сморит сон, но мысль о том, что Эмили на кухне, заставила его схватить джинсы, натянуть фланелевую рубашку и босиком спуститься вниз.