— Ты не имеешь права указывать мне, как ухаживать за дочерью.

— Может, ты и заботишься о дочери, но забыла о сыне! Он только что спускался ко мне и спрашивал, надолго ли я задержусь. Когда я сказал, что не знаю, он убежал наверх и теперь не хочет со мной разговаривать.

Да, Марк обижается. Надо поговорить с ним. Переживания последних дней — роды, заботы о новорожденной, жалость к сыну и невозможность к нему подступиться, искры желания в глазах Слэйда, — все вдруг разом нахлынуло на нее, и в глазах защипало от подступивших слез. Она старалась сдержать их, но одна слезинка все же скатилась по щеке.

Когда она смахнула ее, лицо Слэйда смягчилось. Он склонился к ней.

— Эмили, я не хотел причинить тебе боль. Мы поговорим, когда ты освободишься, ладно?

Она кивнула, но слезы все набегали на глаза, даже когда Слэйд ушел. Окончив кормить Аманду, она положила ее в колыбельку, умылась, причесалась. Потом заглянула к Марку и, убедившись, что он спит, спустилась в гостиную.

Слэйд кивнул на кружку молока на столике.

— Я подумал, вдруг тебе захочется.

От его предупредительности к глазам вновь подступили слезы. Она заморгала и с трудом, но взяла себя в руки. Потом села на диван рядом со Слэйдом.

— Я понимаю, что надо проводить больше времени с Марком. Я даже не представляла, как трудно будет с двумя детьми. Мне и в голову не приходило, что придется уделять внимание одному в ущерб другому.

Слэйд подвинулся к ней.

— Извини, если я… позволил себе резкость там наверху, но пора кончать бегать и прятаться с Амандой. Марк видит, что ты занимаешься только ею, и думает, что он уже не в счет.

— Но он может войти. — У нее и в мыслях не было закрываться от сына.

— Ты скрываешься от меня, это ясно, но что случится, если я увижу, как ты кормишь дочь грудью?

Она и сама не знала.

— Это личное дело, Слэйд.

— Нет. Просто я — мужчина, а ты — женщина, и мы поцеловались пару раз. Будь я женщиной, ты спокойно кормила бы дочку в гостиной.

— Но ты не женщина, Слэйд, и даже не член семьи.

Он плотно сжал губы, на скулах заиграли желваки.

— Полагаю, тебе надо подключить к этому сына, иначе у вас будут проблемы.

Он прав. Если Марк начнет удаляться от нее сейчас, то что же будет, когда он повзрослеет?

— Вообще-то, наверное, можно кормить ее внизу в течение дня, но мне бы не хотелось чувствовать, словно ты…

— Подглядываю?

— Да.

— Это твой дом, Эмили, и твои дети. Я подчинюсь любым твоим требованиям.

— Не все так просто, — сказала она тихо и отвернулась. — Послушай, я благодарна за то, что ты сказал, и постараюсь что-то придумать.

— Почему ты не хочешь принять мою помощь? — спросил Слэйд, всматриваясь ей в лицо.

— Я не хочу перекладывать на других свои обязанности, — вспыхнула Эмили, раздосадованная тем, что он вынудил ее высказаться. — Обращаясь за помощью, я теряю твердость духа.

Его взгляд стал еще пристальнее.

— Ты самая сильная женщина из тех, кого я встречал, но всему есть предел, и, надо сказать, вы с Марком подошли к нему.

Он снова был прав.

— Что же, по-твоему, мне делать?

— Устроить передышку. Я могу готовить время от времени. В конце концов можно не возиться с обедом, а просто открыть банку супа.

— Это обойдется дороже, — просто объяснила она.

— Две последующие недели я буду платить за твой суп, — поддразнил он.

— Этого-то мне как раз и не хочется.

Они долго, не моргая, смотрели друг на друга, пока Слэйд наконец не выдохнул:

— Упрямица, каких свет не видывал.

Она невольно улыбнулась.

— Хотя бы в этом отличилась.

Что-то изменилось в его глазах. Они стали бездонно-голубыми, гипнотическими, когда он наклонился к ней и нежно провел пальцем по щеке.

— Помни мои слова, Эмили — в следующий раз тебе придется просить.

Она помнила — и их последний поцелуй, и свою реакцию. И невольно выпрямилась.

— Я поговорю завтра с Марком и постараюсь что-нибудь изменить.

— Лучше не говорить, а делать, — посоветовал Слэйд.

— Буду иметь в виду. — Эмили встала и направилась к лестнице.

— Ты кое-что забыла.

Она обернулась, уверенная, что он хочет обнять ее…

Но он протягивал кружку с молоком.

— Может, лучше будешь спать, если выпьешь.

Ей спалось бы лучше, если бы удалось избавиться от мыслей о Слэйде Коулберне. Она взяла кружку, пробормотала «спокойной ночи» и пошла наверх.

Наутро Слэйд проснулся рано. Эмили уже встала и суетилась на кухне с удвоенной энергией, идущей, как полагал Слэйд, скорее от решимости, чем от хорошего сна. Она явно что-то задумала, но что именно — ему не догадаться. Чертовски глупо было навязывать поцелуй такой упрямице. Может, ему теперь вообще не удастся поцеловаться с ней. Эта мысль огорчила Слэйда, но он отмахнулся от нее и пошел кормить лошадей.

Когда он вернулся, Эмили ставила завтрак на стол — яичницу, обжаренный картофель, тосты. Она позвала Марка и, когда тот спустился в пижаме, потирая сонные глаза, весело улыбнулась ему и увлекла беседой, или, по крайней мере, попыталась увлечь. Доедая яичницу, Марк уже рассказывал ей об индюшке, которую смастерил на уроке труда.

— Осталось всего несколько дней до Дня благодарения, — заметила Эмили. — Нужно позаботиться о жареной индейке.

— И тебе хочется брать на себя такие хлопоты? — только и спросил Слэйд.

Взглянув на Марка, она кивнула.

— Это же День благодарения.

Для него не было ничего особенного в Дне благодарения, как и в большинстве праздников. Просто еще один день, когда Слэйд чувствовал, что он ничей. Поиски сведений о брате в архивах оказались безрезультатными, и Слэйд решил поместить объявления в крупных газетах — от Чикаго до Лос-Анджелеса. Он опасался возлагать на это особые надежды, но хотелось попробовать предпринять что-то самому, прежде чем обратиться к частному сыщику.

— Почему бы тебе не составить список? — предложил он. — Мы с Марком поедем в город и купим все, что надо, а потом будем все вместе готовить индейку. Верно, Марк?

У Марка был несколько огорошенный вид.

— Я могу покрошить хлеб для начинки.

Эмили улыбнулась и отпила сок. Из гостиной раздался крик Аманды.

У Марка вытянулось лицо. Но Эмили не кинулась хватать дочь на руки.

— Почему бы тебе не показать мне твою индюшку и письменные работы в классе за прошлую неделю? — обратилась она к сыну. — Я посмотрю их, пока буду кормить Аманду.