Наконец Кира почувствовала, что с нее достаточно. Извинившись, она пошла в дамскую комнату, но по пути ненароком подслушала разговор Дэвида и Сьюзи, доносившийся из курилки. К ее облегчению, другая дамская комната в противоположном конце бара оказалась свободной. Ей удалось укрыться там на несколько минут и взять себя в руки.

Но, несмотря на все усилия, она так и не смогла принять беспечный вид, когда возвращалась назад, пробираясь в узком пространстве между стойкой бара и стульями, расставленными у столиков. Сосредоточившись на том, чтобы ничего не задеть, она не заметила высокого темноволосого мужчину, облокотившегося на стойку бара, пока тот не схватил ее за руку.

Это был Дэвид. Он сбежал от своей дамы, чтобы в одиночестве выпить пива.

— Я думал, ты ушла, — сказал он голосом, в котором звучали крайнее удивление и радость. — Останься. Выпей со мной. Нам нужно поговорить.

Мгновение раскручивалось тонкой паутинкой, соединяя их соблазнительно, многообещающе и все же непрочно, ненадежно. А как же твоя Сьюзи? — хотелось ей спросить. Не рассердится, обнаружив нас вместе?

Одновременно Кира понимала: если она откажется от его приглашения или станет язвить, то никогда не узнает, о чем он хотел с ней поговорить. И собирается ли он как-то объяснить их разрыв. Боль в сердце будет терзать ее по-прежнему.

Решив согласиться, она опустилась на стул рядом с ним и положила свою сумочку на стойку бара. Когда Дэвид занял соседний, их колени почти соприкоснулись.

— Чего бы ты хотела? — спросил он негромким глубоким голосом, звучавшим во многих ее снах. — «Маргариту»?

Он готовил им «Маргариту» в жалком трейлере, который называл своим домом, когда работал у ее отца.

Едва притронувшись к шампанскому в череде тостов, поднимавшихся в честь сорокалетия службы Большого Джима, Кира решила, что может себя побаловать.

— Звучит неплохо, — согласилась она, закидывая ногу на ногу и ненароком касаясь кромки его брюк.

Дэвид сделал заказ, ничего не перепутав в ее любимом рецепте, и дал ей возможность насладиться прохладной терпкостью напитка, прежде чем продолжить разговор.

— Не правда ли, есть какая-то ирония в том, что мы снова встретились из-за дела в семье Наминга? — наконец произнес он, не сводя с нее своих светлых глаз, выражение которых оставалось для нее загадкой. — Ты слышала о том, что случилось с Ленардом в тюрьме?

Кира не ожидала, что Дэвид изберет такое направление разговора. Она осторожно покачала головой. Хорошо зная о творившихся в тюрьмах зверствах, она не была уверена, что хочет услышать ответ.

— Групповое изнасилование, — продолжал Дэвид. — Он больше не разговаривает.

— Какой ужас! — прошептала она, на секунду прикрыв глаза. — Бедный, бедный Ленард. Он не заслужил, чтобы его заперли… и позволили такому случиться с ним в этом ужасном месте. Он, наверное, так глубоко унижен…

Ее способность к состраданию всегда особенно привлекала в ней Дэвида. Он считал, что у нее слишком огромное сердце, он редко встречал таких людей среди белых.

— Обещай мне, что если ты поверишь, что Пол может быть невиновен, то поможешь мне выяснить правду, — попросил он.

— Конечно, — сказала она. — Отец сделал бы то же самое.

Ответ прозвучал слишком гладко, слишком легко. Он хотел, чтобы она дала слово. Он понимал, что им непросто договориться, учитывая то, как он расстался с ней пять лет назад.

— Я прошу не его, а тебя, — сказал Дэвид, гадая, как и когда она даст ему возможность извиниться. Если бы только он мог объяснить ей, что поступил так отчасти ради нее самой…

Она немного помолчала, проникаясь необыкновенной силой его воли, притягивавшей ее словно магнитом. Вместо того чтобы объясниться, сказать, что он сожалеет, Дэвид предъявляет требования. Невероятно, но она была готова дать ему все, чего он хочет.

— Хорошо, я обещаю, — произнесла она. — В конце концов, это будет справедливо. Удовлетворен?

Его губы искривила ироничная усмешка.

— Чтобы меня удовлетворить, потребуется гораздо больше, Женщина В Белой Скорлупке, — сказал он.

Это было еще одно из ласковых имен, какими он ее называл, и она слегка сжалась от страха, хотя ласка словно дождиком оросила ту часть ее души, которая рвалась ему навстречу. Просто быть снова с ним, слышать его голос и следить за движением его ресниц, когда он выстраивает аргументы или готовит комментарии, было для нее божественным наслаждением. Но она не могла позволить ему легко вернуться в ее жизнь без объяснения своего поступка.

— Я не думаю… — начала она.

Их прервал знакомый голос, донесшийся из холла, ведущего в зал, где все еще продолжалась вечеринка в честь Большого Джима.

— На границе штатов к западу от города столкнулись пять машин, и Реду надо уехать, — сказала Флосси Майнер, переводя взгляд с нее на Дэвида и обратно. — Я хотела попрощаться. Позвони мне завтра утром, дорогая, если сможешь.

— Ладно, — пообещала Кира, с ужасом представляя вопросы, которые, скорее всего, будут заданы ей из самых лучших побуждений.

Когда Флосси ушла, она решила вернуться к обществу. Дэвид не стал возражать: ведь для ее отца сегодня был особый день. Она должна находиться рядом с ним.

И все же он был слишком полон решимости вновь завоевать ее, чтобы так легко отпустить. Она уже вставала, когда он внезапно наклонился к ней и накрыл ее руки своими.

— Ты, наверное, слышала, что у меня есть ранчо на Восемьдесят девятой дороге, — сказал Дэвид. — Мое имя указано на почтовом ящике. Приезжай в любое время. Я тебе все покажу…

В «линкольне» на пути к дому Кира вполуха слушала комментарии отца по поводу того, кто что сказал на ужине.

— Несколько человек донесли мне, что видели, как ты сидела в баре с Дэвидом, — сказал Большой Джим, меняя тему, когда они подъехали и он нажатием кнопки открыл ворота гаража. — Скажи мне, что это неправда.

— Я задержалась поболтать с ним на несколько минут, — призналась она. — Я не могла избежать этого. Он сидел в баре, когда я возвращалась из дамской комнаты.

Заехав в гараж и заглушив двигатель, отец немного помолчал. Затем сказал:

— Надеюсь, он не пытался выведать у тебя информацию по делу Наминга. Или снова завоевать твое расположение.

Хотя Дэвид и упоминал Пола, он не просил никакой информации, которой смог бы воспользоваться на законных или незаконных основаниях. Что касается расположения, ему пришлось бы очень нелегко преодолеть оберегавший это расположение крепостной ров.

— Не волнуйся, папа, — сказала Кира не совсем искренне, — у меня иммунитет к его обаянию. А что касается дела Наминга, мы практически его не обсуждали. Он, правда, упомянул Ленарда Наминга и то, что в тюрьме его изнасиловали. Думаю, сейчас вполне подходящий момент спросить тебя: не мог бы ты воспользоваться своим влиянием, чтобы брата Пола выпустили на поруки?