Это была достаточно спорная позиция, отчасти безответственная – хороший король смотрит вперед не на годы и не на десятилетия, а на столетия. Но Брайс был безусловно прав в том, что, если не найти компромисса сейчас, у Яннема не будет ни десятилетий, ни даже лет или месяцев.

А он твердо решил использовать все отведенное ему время с максимальной пользой, сколько бы его ни было.

Смежный с королевской опочивальней кабинет прежде носил название Малой приемной, где король принимал наиболее приближенных придворных и удостаивал тайных аудиенций тех, с кем предпочитал переговорить с глазу на глаз. Яннем сделал там небольшую перестановку, распорядившись убрать мягкие диваны и заменить их тяжелым дубовым столом и полками, заваленными свитками и книгами. Ему часто не спалось, и лучше всего время до рассвета убивалось за чтением, но не отчетов Лордов-советников и подведомственных им царедворцев, а старых, громоздких, тучных трактатов в дорогих переплетах из кожи, часть которой, как знал Яннем, когда-то принадлежала разумным существам. Дикая традиция подчеркивать ценность книги, переплетая ее в кожу людей, или гномов, или эльфов, а затем покрывая сверху золотым тиснением и украшая драгоценными камнями, пришла из тех времен, когда на весь Митрил книг водилось не больше десятка. И те, кто писал эти книги, не растекались мыслью, а выражались предельно четко, донося до потомка свои примитивные, но от того не менее мудрые знания с холодной жестокой прямотой, делавшей их особенно ценными и практичными.

Одну из таких книг очень любил король Лотар, отец Яннема и Брайса. Яннем заключил это, во-первых, по тому, насколько истрепан и засален был переплет из человеческой кожи, насколько замызганы и затерты страницы, и особенно по тому, как много рукописных заметок, сделанных неаккуратным корявым почерком, пестрело на полях. Лотар ценил знания, которые черпал из той книги, но не саму книгу, беспечно оставляя прямо на драгоценных страницах собственные, не менее драгоценные размышления. Когда Яннем случайно наткнулся на этот фолиант в дворцовой библиотеке несколько лет назад, то сперва не поверил своим глазам. Он не был уверен, что его отец вообще умел прочитать что-либо, кроме собственного имени, когда его требовалось начертать под очередным указом. Но, похоже, Яннем знал его еще хуже, чем полагал до сих пор.

Эта книга и теперь лежала на столе, раскрытая на середине. Яннем сел за стол, немного отодвинув подсвечник, чтобы не закапать воском страницы, подпер голову кулаком и привычно нырнул в историю, рассказанную много веков назад митрильцем по имени Кавандий Эрер.

«Владыка мира», так называлась эта история. Более чем познавательное чтиво для короля.

За пять лет, которые Брайс занимал пост Старшего Лорда-советника – высший титул в Митриле после королевского, – Яннем обсуждал с ним, кажется, все: стратегию внешней политики и дипломатических отношений с другими державами, дискриминацию «нечистой крови», экономические реформы, правила придворного этикета и, разумеется, их браки (хотя последняя тема была крайне неприятной им обоим и чуть ли не единственной, из-за которой они по-настоящему ссорились). Но эту книгу, «Владыку мира», Яннем с Брайсом не обсуждал никогда. Брайс даже не знал о ней. Потому что Яннем заранее знал все, что брат ему скажет. «Тебе виднее, – сказал бы он, – ты умеешь смотреть вперед и всегда видишь дальше меня. Но если хочешь знать мое мнение, Ян, то это прямой путь к тому, чтобы стать тираном. Еще хуже отца».

Именно это бы Брайс и сказал, Яннем знал его достаточно хорошо, чтобы это предвидеть. Так к чему пустые разговоры и не менее пустые споры? Яннем хотя и нуждался в советах брата, хотя и верил ему больше, чем кому-либо другому на свете, но всегда были, есть и останутся вещи, которые он не может делить ни с кем. И у Брайса, Яннем не сомневался, такие вещи тоже есть. После уничтожения проклятого меллирона в подземелье под Бергмаром они ни разу не говорили о магии Тьмы. Брайс не желал обсуждать свою темную сторону, Яннем не желал обсуждать свою. Это было честно.

«Первое, что следует усвоить тому, кто станет владыкой мира: будь он хоть лучшим из всех живущих когда-либо под сенью Светлых богов, ему все равно придется пролить реки крови», – так начинался трактат почтенного мэтра Кавандия Эрера. Трактата, зачитанного королем Лотаром – а вот теперь и королем Яннемом – едва не до дыр. И почти все содержимое этой полезнейшей книги развивало, доказывало и подкрепляло практическими примерами этот главный тезис.

Яннем знал, что власть строится на крови. Это никогда его не пугало и не смущало: кровь он проливал легко, порой даже слишком легко, хотя никогда не испытывал от этого удовольствия. Кровь – средство, а не цель. И существовали определенные ограничения – например, Яннем оставался до странного щепетилен во всем, что касалось крови собственных родичей, и эта была главная причина, почему Брайс до сих пор жив. Но все равно он знал, что для того, чтобы удержать власть, следует внушать страх, а чтобы внушать страх, следует либо вершить чудеса, либо беспощадно разить врагов и непокорных. Вершить чудеса Яннем не умел, так что у него оставался только один путь – именно тот, который и описывал мэтр Кавандий. А вслед за ним – и король Лотар.

«Принимая законы, способные вызвать недовольство в народе, владыка мира должен позаботиться о том, чтобы отвлечь внимание, перевести взор народа с большого на малое», – писал мэтр Кавандий, а король Лотар добавлял к этому своими корявыми, точно птичьей лапой накарябанными буквами на полях: «Праздники и казни. Чем выше налоги, тем ниже цены на вино».

«Когда народ сомневается во владыке мира, пусть владыка мира сам создаст видимость бедствия, а затем подарит своему народу избавление от тягот», – писал мэтр Кавандий, а Лотар добавлял на полях: «Фальшивый мятеж в провинции, жестоко подавить, зачинщика казнить, остальных показательно помиловать».

«Владыке мира надлежит обращаться к народу, как к малым детям, ибо народ и есть дитя малое, неразумное, доверчивое и злое», – писал Кавандий, и Лотар соглашался: «Говорить, как с детьми, пороть, как детей, дарить бессмысленные подарки, как детям».

Читая о бессмысленных подарках, Яннем блекло улыбнулся. В детстве его нередко пороли по приказу отца, но из подарков он мог вспомнить только невероятно уродливого деревянного коня, которого у него сразу же отобрал старший брат Клайд, да меч, преподнесенный Яннему при всем дворе в день его первой охоты. Яннем всю жизнь не любил лошадей и мечи, предпочитая ходить пешком и стрелять из арбалета, и лишь теперь осознал, почему.

Но его отец был прав, хоть они никогда и не ладили. И теперь, через годы после его гибели, Яннем наконец-то получал от него наставления об управлении государством, которых ему так не хватало при отцовской жизни. С чем-то он не соглашался, что-то переделывал под себя и под текущие нужды страны, бразды правления которой принял, не понимая тогда, какой нелегкой окажется эта ноша. Но во многом, очень многом, он прислушивался и к Кавандию Эреру, и к своему отцу.

Казни и праздники. Чем выше налоги, тем ниже цены на вино. Даже фальшивый мятеж – в городе Веррене, чей городской глава уж больно давно и сильно возмущался тем, как хлынули в Митрил «нечистокровные». Яннем лично потом съездил в Веррену, полюбоваться на его голову, торчащую на пике над стеной. Остальных «зачинщиков», конечно, помиловал. А потом устроил праздник и снизил цены на вино. И за всем этим практически незаметным прошло заключение того самого сомнительного перемирия с Империей людей, по условиям которого Митрил обещал склониться перед Империей через сто лет. «Так это когда еще будет, нам все равно не дожить. А мятеж-то вот подавлен прямо сейчас, и вино рекой льется уже сейчас. Славься, король Яннем!» – так говорили люди, а пташки Лорда-дознавателя исправно доносили своему хозяину их каждое слово.