— Наверное, это немножко похоже на наркотик, — задумчиво произнес он. — Чувствуешь себя опьяненным или успокоенным, в зависимости от того, что слушаешь. А когда музыка кончается и ты выныриваешь из этого состояния, это все равно что вернуться к реальности из сна.

Она кивнула, удивившись, как хорошо он ее понимает. Его тон слегка переменился.

— Но это тоже верх эгоизма. Весь остальной мир может катиться к черту, потому что ты думаешь только о себе. Ты гедонистка до мозга костей, не так ли?

Элиза нахмурилась, не зная, что и думать. Он словно держал перед ней зеркало, и ей не нравилось то, что она в нем видела. Она подала ему наушники.

— Почему бы тебе не послушать самому, чтобы понять, о чем я говорила?

— Я не одиночка, как ты. Я существо общественное. Мне нравятся те, кто меня окружает — мужчины, — он усмехнулся, — и женщины.

Он заметно разрядил обстановку, и, как Элиза догадывалась, намеренно. Посмотрев на наушники, он вдруг согласился:

— Ладно уж, пожалуй, можно и попробовать. А что я буду слушать?

— «Шехерезаду» Римского-Корсакова. Знаешь, наверное?

— Да, и очень хорошо. То есть ты собираешься потрясти меня до основания и вызвать во мне бурю страсти? — Он нахально усмехнулся. — Ну хорошо, давай. Включай свой магнитофон. Только не удивляйся, если не сможешь меня удержать в рамках приличий к тому времени, как я закончу слушать!

От взгляда, который он при этом на нее бросил, сердце ее странно подпрыгнуло, и она отодвинулась, пытаясь выйти из сферы действия притягательного магнетизма, исходившего от его тела, который так тревожил и волновал ее.

Он растянулся на кровати и подложил одну руку под голову, как делала она. Он закрыл глаза и, казалось, отключился от окружающего. Элиза сидела в изножии кровати и пыталась воспроизвести музыку по памяти. Время от времени она бросала на Лестера взгляд, стараясь определить его реакцию. Но по выражению его лица ничего не могла понять — оно было совершенно серьезным и полностью расслабленным. Глядя на его черты — красиво очерченный рот, сардонически изогнутый, даже когда он был спокоен, густые крутые брови и намек на высокомерие во всем его лице, — она почувствовала такой прилив нежности к нему, что это почти повергло ее в панику.

Он открыл глаза и улыбнулся. Затем вздохнул и снял наушники.

— Как и султан в этой сказке, я укрощен, но теперь все во мне бурлит от эмоций. — Он попытался поймать ее за руку, схватил и притянул ее ближе. — В любовной музыке была такая страсть… А эта история принца и принцессы, которые поют друг другу о своей любви. У них прелестный дуэт, ты не находишь? — Она кивнула. — Когда слушаешь такие вещи, — продолжал он, — разве тебе не хочется сразу же тоже полюбить, чтобы дать волю своим страстям? Или ты просто используешь музыку для сублимации своих желаний? — Он сел на кровати и опустил ноги на пол, насмешливо улыбаясь. — А может, у тебя вовсе нет никаких желаний? — Элиза отдернула руку, и он засмеялся: — В чем дело? Разве тебе не нравится, что я пытаюсь пробиться через твою защиту? Надо сказать, защита у тебя крепкая. Такая неуязвимая, что даст отпор любому мужчине, можешь мне поверить.

Таким образом, он снова дал ей отставку, как непривлекательному, нежеланному существу, как совершенно пустому месту. Хотя про себя она готова была признать, что так оно и есть, тем не менее то, что он отверг ее, глубоко ее уязвило.

— Где ты все это взяла? — Он указал рукой на стереооборудование.

— В магазине. Мистер Поллард разрешает мне покупать все со скидкой.

— Раз он занялся продажей этого оборудования, я так понимаю, он тоже этим увлекается?

Она кивнула:

— Да, у него дома есть совершенно замечательные вещи такого рода.

— Он вроде бы имеет к тебе слабость? А почему ты не выходишь за него замуж? Подумай о том, сколько удовольствия тебе может доставить его стереотехника!

— Хочешь сказать, стоит выйти за него из-за его техники? — Они вместе рассмеялись. — Вот это будет современная разновидность брака по расчету!

Они снова засмеялись, и Элиза поймала себя на ощущении, совершенно для нее незнакомом, — ощущении духовной близости. Внезапно она почувствовала себя страшно уязвимой. Он, казалось, проник за ограждения, которые она выставила, даже без особых усилий, словно снял ставни с забитого досками дома и внутрь пролился солнечный свет. Внутри у нее что-то зашевелилось, как у человека, оживающего после продолжительного пребывания без сознания. Лестер Кингс больше не был другом детства — логически мыслящим, равнодушным, бесстрастным юношей, на которого она смотрела как на еще одного, своего брата. Это был незнакомый мужчина, который ворвался в ее личную жизнь, украл ее одиночество и расправился с ее самодостаточностью.

Она запаниковала. Каким-то образом ей нужно снова закрыть перед ним свой мир. Она схватила с полки пластинку, поставила на проигрыватель и включила его. Надев наушники, снова легла на кровать и уплыла прочь вместе с музыкой. Прежде чем закрыть глаза, она увидела, как он взял журнал и стал его бегло просматривать.

Она надеялась, что Лестер поймет ее намек и уйдет, но он явно никуда не собирался. Через некоторое время она открыла глаза и обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Это обстоятельство шокировало Элизу. Сердце забилось в унисон с волнами возбуждения, которое охватило все ее существо.

Она стала подниматься, широко раскрыв глаза, в которых застыло изумление. Сняла наушники, словно пытаясь расслышать его слова, но он молчал. Журнал, который он просматривал, упал на пол. Он поднял его, положил на стол и вышел.

Элиза села, уже больше не в состоянии погрузиться в музыку. Он ушел, и ей сразу захотелось вернуть его обратно. Она почувствовала, как внутри у нее шевельнулся страх, будто ее безопасности что-то угрожало, словно само основание, на котором стояла ее жизнь, начало двигаться у нее под ногами и земля разверзала под ней трещины, как во время землетрясения. Он превратил ее уединение в одиночество, и оно обратилось против нее, угрожая поглотить ее и пугая.

Отдел пластинок, о котором Фил Поллард мечтал уже несколько лет, наконец стал реальностью. В магазине были установлены кабинки для прослушивания, оснащенные наушниками, и на следующее утро прибыла первая партия виниловых дисков. Элиза помогла своему начальнику распаковать их и выставить на специально сделанный для них стеллаж.

Фил сказал ей, пока они работали:

— Сегодня ко мне придет молодая женщина. Если она мне понравится, я поставлю ее в отдел пластинок. Она знакомая моего соседа, кажется, работала в Лондоне, но сейчас ей нужно место поближе к дому. Кстати, — он доверительно понизил голос, — ее зовут миссис Хилл, но она вдова — ее муж умер вскоре после тога, как они поженились. Автомобильная авария. — Он печально покачал головой.

Элиза тут же представила себе раздражительную женщину средних лет, но Клара Хилл, как оказалось, совершенно не подходила под это описание. Это была молодая — моложе тридцати, как показалось Элизе, — очень милая и энергичная женщина. Фил сразу же проникся к ней симпатией и взял на работу.