хочу я домой с пустыми рученьками возвращаться. Житья мне нет. Устала я. На два селения одна знахарка, как бабки моей не стало. Извёл меня муженек своими жалобами, а родители его тем паче. Уж тогда лучше ты съешь меня и мои косточки здесь схорони.

А вот тут очень сильно рассердился я!

— С чего мне есть тебя? — рявкнул я зверем диким. И голова моя бедная сразу мне отозвалась. Воднейшество тоже отхватит — и за бражку свою умыкнутую, и за настойку иноземную! Видать взвыл я хорошо, так что девица чуть опять оземь не шмякнулась. Смотрю на неё — худа больно, хоть и жилиста. Чай, не из сахара. А почто же так на жизнь свою жалуется?

— Не люблю я этого, — отвечаю ей. — Ты, гляжу, не помираешь, так зачем собралась кости в землю сложить? Не примет земля таких косточек. Такую как ты и волки есть не станут — побрезгуют.

— Батюшка Леший, помилуй, за что говоришь так со мной! — глазами хлопает.

— Работать не любишь, мужа не лечишь — хочешь всё даром получить — на чудо надеешься.

— Так то последняя надежда моя!

Я уже повернулся путь держать к себе, сквозь лес бреду, а она рядом бежит, за меня цепляется.

— День светлый и ночь темная свидетели, сколько я работаю! Я рук не покладаю и глаз не смыкаю, пока сами от усталости не слипнутся! Если б был другой выход, не пришла бы сюда! Но хром мой муж будет всю жизнь и то никак не вылечишь!

— Али хромой будет не люб? — интересно стало мне.

— Люб любым! — говорит сбивчиво. — Так страдает же человек, а мне смотреть сил нет!

— Ладно, пошли в мои хоромы, послужишь мне, — отвечаю ей. — Посмотрим на тебя в деле. Коли по нраву мне будет, как ты поручения все выполнишь, так и быть, помогу тебе в твоей беде. Тогда вознагражу тебя и отпущу домой. И чтоб глаза мои тебя в лесу больше не видели. А если не понравится, как мне послужишь, то долго ещё будешь вспоминать, как тебя в лесу Леший встретил!

Глава 9. Василиса

Отслужила знахарка исправно, помыла полы, обед приготовила, одежду мою вычистила и починила. Вела себя тихо, мне не докучала. По натуре я, хоть и Леший, но добрый. Больше проучать её не стал. Сходил к источнику, хоть он и далече, вернувшись, вручил я девице флягу живой водицы, и флягу мёртвой велел набрать. Объяснил, что с этой водой делать да и отправил девицу восвояси.

И хорошенько напоследок погонял её по лесу, чтобы и дорогу ко мне забыла.

Сделал обход в лесу, всё проверил. До границы дошёл — туда, где меня лешаки приблудшие беспокоили. Тихо всё. Слился с лесом на мгновение, прислушался. Вроде везде порядок. Остался обходом доволен и направился обратно в свои хоромы.

Уже подходил когда, аккурат рядом с бревнышком заметил ступу! Эка невидаль! Подошёл, поднял, покрутил в руках: тяжёлая, вместительная. Баба Яга на такой летает, да только что делать в моём лесу Бабе Яге? У меня тут этих старух хитрых отродясь не водится. Не приживаются они у меня — плохое соседство.

Опять же — проверял же я недавно лес. Тишина была и спокойствие. Непонятно.

Вдруг кто-то из-за спины подходит и мне на глаза ладони кладёт.

— Угадай, дружочек, кто тебе в гости пожаловал? — слышу ласковый женский голосок.

Обернулся, смотрю, стоит, улыбается.

А я взгляд перевожу с неё на ступу и обратно.

— Ты когда, Василиса, успела в Бабки Ëжки записаться? Да и зачем оно тебе надо?

Она только рот свой алый открыла, чтобы что-то ответить, а я на всякий случай поспешил её предупредить.

— Ты учти, мне в моем лесу Баба Яга не нужна. Мест вакантных нету.

— Ты чего это такой неприветливый? — Василиса надулась, поправляя косу. Какая же она Василиса — прекрасная, аль премудрая? Путаю я, и спросить вроде как неудобно…

— Ты как оказалась здесь? Да ещё и на таком аппарате летательном? По воздуху меня не найти.

— Я по реке приплыла, — вздохнула Василиса. — Ступа эта не только воздухоплавающая, но и просто плавающая вполне. А потом уже я по лесочку осторожненько долетела. Дорогу то я помню к тебе, милый друг.

— И ни одна пичуга тебя не выдала.

— Видать, и они меня помнят, — она снова томно вздохнула. — Ну или любят сердечно.

Умеет Василиса с животиной контакт налаживать. Не отнять. Как бы не оказаться той животиной.

— Ну так что со ступой? — я вернулся к летательному аппарату.

— Прокатить тебя? — предложила Василиса.

— Боюсь, шайка твоя летающая моего веса не выдержит, — так-то, признаться, проверить, как оно летает, хотелось. Да вот только подниматься над лесом сильно далече мне нельзя. Не отпустит меня лес. Я всегда внутри должен быть, в его границах. А по самому лесу на такой штуковине летать — только зверьё напрасно пугать.

— Выдержит, выдержит, — Василиса подошла, приподняла сарафан, чтобы перекинуть в ступу ногу. Облокотилась на меня, чтоб было сподручнее. Забравшись внутрь, поманила меня к себе.

— Ну что, ваше Лесное величество, прокатимся?

— Нет, — я головой покачал рогатой. — С тобой не полечу. Больно места мало.

Рукою провёл по выструганному дереву. А ведь совсем недавно изготовлено. Свежая эта ступа, недавно пнём была.

— Ну-ка, а тут что? — ладонь моя какие-то символы резные нащупала. Пригляделся, а то кощеев знак.

— А что там? — Василиса в лице изменилась, покраснела вся. — Ой, это ерунда какая-то! Это от самой Бабы Яги ступа! Кощей здесь и ни при чём!

— Да мне особо дела нет, даже если б это его ступа была, — признался я. Просто зачем Костейшеству ступа? Он же и так летать умеет. На колеснице своей. — Так ты, стало быть, умыкнула её у Яги.

А у которой Яги? Их же тоже развелось — в каждом лесу по бабке.

— Ничего я ни у кого не умыкнула, — надулась Василиса. — Яга их на поток поставила. Меняет на молодильные яблоки. — Василиса ущипнула себя за румяную щеку. — Её понять можно. Лет как не тысяча женщине. Пытается сохранить красоты остатки. А если от яблок мутить не будет, глядишь, совсем вернёт себе былую молодость. Я то Ягу давно знаю, ох какой она тогда была краси… — Василисушка осеклась на полуслове и мило улыбнулась, смотря в землю и поправляя платье. — Но мне то те яблочки не нужны, — томно вздохнула она. — Я вот и поменяла на средство летательное.

* * *