Плохо или ужасно, но такая возможность представится еще не раз. Если, ясное дело, Виви вдруг не заявит, что ему не понравилось, и чтобы больше я в его постель не забиралась. Вероятно, даже придумает какое-нибудь новое условие, а под одеяло к себе возьмет красотку…

Останавливаюсь на первом этаже и сжимаю пальцы вокруг округлого украшения на возвышении у основания перил.

Значит, я снова буду спать одна?

Тревожными движениями провожу свободной рукой от плеча до запястья, будто стряхивая с них нечто мешающееся.

Одна… спать… Мне ведь отдадут зайца? Он же мой.

От лихорадочных мыслей в голове начинает трещать. Пора бы перекусить.

Тишина наполняет холл. Ни души.

Некоторое время разглядываю входную дверь, подсвеченную проникающими в оконца солнечными лучами.

С побегом при таком раскладе проблем возникнуть не должно.

Заманчиво. Но воздержусь. Порывистость ни к чему.

Против Виви лучше пойти тогда, когда смогу твердо на ногах стоять. Во всех смыслах.

Выбрав дверь наугад, направляюсь прямо к ней. Надеюсь, это кухня.

Успешная попытка с первого раза. Перед моими глазами предстает просторное помещение с кухонным гарнитуром в несколько оттенков ореха. Тут и плита с неимоверным количеством конфорок, и большущий холодильник, и куча места для всяких кулинарных шаманств. Предполагаю, что это — версия кухни для господских чаепитий, перекусов и так далее. Основная же кухня, которой заведует Лиллоу, находится в другом месте. У противоположной стены стоит длинный стол на забавно искривленных ножках, а вокруг — диван и стулья.

Еще есть стойка с вытянутой столешницей, высокие стулья, декоративные светильники в форме звезд, посуда, дети…

Закатываю глаза, досадуя на злостную судьбу.

Малявки-то тут что забыли?

Глава 6. Призрачное звучание (часть 1)

Ошибочное сегодня

Переходим на следующий уровень отвратности сегодняшнего утра. Сначала папашка, а теперь вот бонусом — и деток накидали.

Лирис стоит у плиты с лопаткой. Сковородка перед ним подозрительно скворчит. Эли облюбовал себе место на диване за столом. При моем появлении оба застывают.

Эти театральные паузы ужасно раздражают. Предполагаю, что пацаны, как и я, не знают, как реагировать на наши столкновения, которые, в силу жизненных обстоятельств, пока неминуемы. Идеальным вариантом было бы абсолютное игнорирование присутствия друг друга. К сожалению, мини-Виви своими умишками до этого все еще не доперли.

А потому совсем не удивляюсь, когда младшая козявка вылетает из-за стола и мчится ко мне.

Хлопс! Лицо Эли влепляется в ладонь Лириса. Тот выставил руку как раз по траектории бешеного кросса братца.

Со стороны ситуация выглядит смешно. Особенно, когда Эли, мотнув головой, отступает на шаг и едва не шлепается на пол. Малявку перехватывает все тот же Лирис, вцепившись в его воротник и позволив провиснуть, как потяжелевшему от влаги мешку с бельем.

Фыркаю себе под нос и прислоняюсь к дверному косяку.

‒ Крепче держи, а то вырвется, ‒ ехидно советую я старшему.

Лирис хмурит брови и рывком ставит брата на ноги. Тот издает нечто, напоминающее мяуканье котенка.

‒ Чего пришла?

Старшенький ‒ та еще прелесть. В ответ и похлеще куснуть способен.

‒ Зачем приходят на кухню? — Поднимаю одну руку с видом поэта, собирающегося продекламировать свежий шедевр. — Вкусить пищи, дабы не сдохнуть в рутине дней. Ну а вы… ‒ Цепляю взглядом лопатку в его руке. — Неужели в этом доме не желают кормить господских мальчиков?

‒ Я сам захотел… ‒ Лирис отворачивается и досадливо цыкает. Кажется, его сердит то, что приходится мне что-то объяснять. Да и вообще разговаривать со мной.

Надеюсь, он в курсе, что я тоже не в восторге от того, что мы дышим одним воздухом.

Старательно игнорирую Эли, в чьих глазах горит странноватая маниакальная жадность, и смотрю на плиту.

Вообще-то дрыганье Лириса за плитой меня не особо удивляет. Сама я частенько просила мать Тамары, Марту, научить меня тому или иному кулинарному изыску. Яркость продуктов, свежесть овощей, запах еды, ‒ все это пестрело красками и разительно отличалось от серости и гнили Клоаки. И я хотела получить больше яркости. Трогать, творить, создавать то, что сияло жизнью в самых разнообразных ее проявлениях.

Да и готовка еды — не то занятие, что может подпортить репутацию всяких там аристократишек. Ничего плохого в работе своими ухоженными ручками нет.

Поворачиваю голову и окидываю скучающим взором пустой холл. Видимо, посторонняя помощь не предусмотрена, и мелкие паразиты предоставлены сами себе. А это значит, что они могут пробыть здесь еще уйму времени.

А лично мне очень хочется кушать. И, возможно, сегодня получится употребить что-то получше жидких смесей.

‒ Да чтоб ва-а-а-ас, ‒ выдаю я зевком и неторопливо просачиваюсь в помещение.

У Лириса вдруг дико расширяются глаза. Он будто готов вот-вот куда-то ринуться, но, вопреки желанию, на миг промелькнувшему на его лице, мальчишка остается на месте. Только демонстративно косится в сторону, выставляя на обозрение хвостик белесых волос на затылке. Эли цепляется за футболку брата и то и дело клонится вперед, а затем, словно одергивая себя, опять прячется за брата.

Напряженка. У меня, кстати, тоже нервы предельно натянуты. Правда я виду старюсь не подавать и лицо сплошным камнем держу. По примеру Виви. Вот у кого мимика практически полностью отсутствует. А раньше совсем другим был

Добираюсь до плиты и задумчиво оглядываю густую смесь в миске на стойке.

‒ Это чего? — Не то чтобы я намерено вошла в образ, но чувствую, что в движениях и в интонациях у меня появилось нечто от представителей контингента темных подворотен. Тех, что уши зубами отрывают и виртуозно прописывают в печень.

‒ Панкейки, ‒ сквозь зубы бормочет Лирис.

‒ Ага? — Оцениваю содержимое сковородки, издаю присвист и, навалившись, вальяжно устраиваю локоть на плече мальчишки. — Оно и ясно. ‒ Протягиваю руку над плитой и выставляю указательный палец в сторону блюда. — Однако, кажись, там что-то нездорово вспухло и разбомбилось.

Эли встает на цыпочки и практически