часть конюшен. Пламя удивительно быстро охватило все сооружение, как жестокое живое существо, заглатывающее жертву. Оконные ячейки не выдержали натиска пламени — стёклышки выпали из треснувших рам и разбились на десятки осколков. Летели искры, головёшки. Вспыхивали новые и новые очаги, разгорались, пока ещё не поглощённые наступавшим пламенем, а потом сливались с ним, вновь бросая по ветру далеко вперёд огромные огненные снопы. Гул огненной тяги достиг своего апогея. Никто из малочисленных соседей даже не пытался тушить огонь, поскольку все понимали, что это изначально бесполезно. Порывистый ветер позволил огню взлетать выше деревьев. Вэлори надо было действовать точно и быстро. Адреналин зашкаливал. Внутри постройки метались лошади, напуганные невиданным зрелищем пожара и погибающие от густого дыма.

— Я лбом стены прошибу, но не позволю сгинуть кому-то в этом проклятом зареве!

Подхватив с земли уже тлевший тканый половик, Вэлори накрыла им с головой себя и, не видя ничего, попыталась напролом пройти сквозь стену огня. Нестерпимый жар местами опалил кожу. Пламя не подпустило её. Тогда она разорвала на себе любимую сиреневую футболку и намотала её на лицо, чтобы защитить рот и нос. С бельевой верёвки первым под руку попался её влажный джемпер. Вэлори схватила небольшую кадку с водой, облилась ею с головы до ног и бесстрашно ринулась в здание через окно, где пламенная стихия не вырывалась во всю мощь на волю. В лицо пыхнуло раскалённым воздухом и гарью. Налево путь преграждала пылающая потолочная балка. Согнувшись, Вэлори стала продвигаться в единственно возможном направлении. Передвигаться приходилось почти наугад. Кроме пламени и темнеющих силуэтов, вокруг ничего не было видно. Навалившись плечом, она смогла выломать хлипкую дверцу и попала в соседнее помещение. Там было меньше огня, только кромешный дым, заполнявший воздух. Она зашлась в кашле и на мгновение запаниковала. Мозг твердил вернуться обратно проверенным путём, но там уже подкрался огонь, который отвоевал пространство. Язык пламени почти коснулся её.

Двигаться вперёд можно было теперь только понизу, на четвереньках. И лишь одно обстоятельство находилось в противоречии с этим решением — её одежда. Пижамные шорты, к сожалению, никак не защищали колени. Каждый камешек на пути, каждая соломинка — больно врезались в кожу и царапали её. Долго ли ползла — не вспомнить. По-собачьи, в кровь обдирая колени. Перепуганные лошади продолжали метаться в огненной клетке. Это как ножом резало по сердцу уже почти бессознательную Вэлори. Шансы на благополучный исход были настолько малы, что даже думать о них не получалось. Она просто надеялась и верила. Но достаточный ли это стимул для жизни?

Она уже не ощущала того страха, какой владел ей несколько минут назад, не ощущала вообще почти никаких эмоций. Она лишь отстранено взвешивала целесообразность того или иного пути. Надо было просто выбрать между жизнью и смертью. Просто…

***

Восемь жеребцов судорожно били копытами, призывно ржали. Раньше Вэлори считала их лишь необходимой животиной, а теперь — частью детства. Она их чистила, кормила, гладила умные морды, даже стихи иногда читала, они в ответ моргали глазами с длинными ресницами и, казалось, всё понимали. Возможно поэтому, её эмпатия активизировалась, и она ярко чувствовала их страх.

— Всё хорошо, дорогие, — словно прочтя их мысли, прохрипела она. — Уже всё хорошо.

Она знала, что впереди имелись запасные ворота, которые сдерживала толстая ржавая цепь. Очень старая и очень ржавая цепь, поняла Вэлори! Она вытерла трясущейся рукой вспотевший лоб. Огонь уже лизал потолок. Это осложняло дело. В какой-то момент дышать стало совсем невозможно. Она почувствовала, что теряет сознание.

Я не могу так облажаться! Мы не умрём!

Сил в руках уже не оставалось, мысленно она начала представлять: как умрет, как её тело найдут среди обгоревших трупов… Как Марго будет оплакивать родителей и её впридачу…

И тут проваливалась в бездну, размахивая руками, надеясь ухватиться за что-нибудь. В ушах бухало сердце. Слезы. Ослепительные частые вспышки перед глазами. В голове так сильно зазвенело — отвратительный болезненный звон. Звук заставил её тело дергаться от боли, а в глазах вспыхивали синие вспышки. Странное состояние окутало её с ног до головы, казалось, что тело ей больше не принадлежит — руки загорелись в дымной пелене синими пламенем. Если бы, Вэлори сейчас не ощущала, что стоит на границе между жизнью и смертью, то обязательно бы испугалась этой ненормальности.

Из головы уплывали все лишние мысли, было главное желание — выжить. Зная, что это сработает, она приложила свои ладони к железным воротам. Вместо громадных металлических дверей образовался проход наружу.

Свежий воздух обжигал горло.

Вэлори упала на холодную траву. Смотрела вокруг, будто очутилась в странном сне. В небе висела огромная луна в окружении миллиардов звёзд, освещая своим призрачным светом все вокруг. Она обвела глазами незнакомый сад, наведший её на сравнение с садом при зловещем монастыре, а затем подняла взгляд на огромный дом.

Это заставило её быстро подняться с колен.

Если бы меня сейчас кто-то увидел! Как бы я, интересно, объяснила, откуда я тут взялась? — подумала она.

Глава 7. Никто не сможет наказать тебя сильнее, чем ты сам

Надтреснутым голосом Тонг попросил пить. С трудом сел. В нескольких шагах от его больничной койки стояли его верные друзья.

— Вот дерьмо! Отец в курсе? — он вырвал у лекаря бокал и жадно выпил дымящийся отвар. Тотчас глаза его перестали быть красными, а губы черными, и лицо сделалось миловидным и даже приятным.

— Да, директор заходил, как только узнал. Не вставай, тебе ещё рано! — Кристиан положил руку ему на плечо, чтобы не дать встать с постели. — Твои энергоканалы здорово перебиты.

— Как вышло, что я очутился в лазарете? — Тонг протянул руку к своей груди, коснулся повязки и съежился от боли. — Да неужели? — спросил он сам у себя еле слышно.

— Октавиус ранил тебя кинжалом, так что, ты здесь на пару дней задержишься.

Тонг зажмурил сильно-сильно глаза, сжал кулак, чтобы привести себя в чувства.

— Почему этот подонок не добил меня? — он сурово посмотрел на своих друзей.

Те не могли проигнорировать этот взгляд… Лекарь намеки понимал, потому ретировался под предлогом известить директора о состоянии сына.

— Я хочу понять, почему я здесь? — надавил Тонг. — Это ожидание меня просто убивает!

— А я говорил, что он нас покалечит, если мы ему поможем! — отстранился от постели друга Мерсис.

— Так это ваших рук дело? Я же говорил, что знаю, на что я иду! — в глазах Тонга отразилась сложная гамма быстро сменявших друг друга эмоций. — Я знал, что