Как-то раз, в апреле, Суворик с неким Пидерманом (надеюсь, это не фамилия), пошли прогуляться. Ночь была теплая, а так как друзья были уделанные до последней возможности - кажется, они что-то курили, - то прогулка несколько затянулась. Ну, и угораздило их попасть на болото, прямо к столбам. Суворик увидел изображение этой собаки, начал загоняться... У друзей еще было с собой, вот они и сели употреблять - один спиной к первому столбу, другой - ко второму. И вдруг за спиной - рычание! Нормальный человек и не шелохнулся бы, а эти ничего не соображали и кинулись наутек. Суворика еще дернуло обернуться, и он увидал такое, что все фильмы ужасов показались ему детскими сказками.

За ними мчались, в полном смысле этого слова, исчадия ада. Три громадных черных пса с огненными глазами и кроваво-красными разверзнутыми пастями. Первый пес разинул пасть еще больше и приблизился к друзьям настолько, что стала видна слюна на огромных желтых клыках и ощутим неприятный запах из этой громадной глотки. И вдруг он как рявкнет: "Иди сюда!!!" - грохочущим, диким, басовитым, но, несомненно, человеческим голосом. Как жутко - ты бежишь по узкой тропе, а за тобой, все нарастая из тьмы, несется нечто невообразимо жуткое и чудовищное, детские кошмары о собаке Баскервилей бросаются в голову и парализуют мозг плотной клокочущей завесой страха...

- Мы бежали сломя голову до самой дачи.

Только потом я понял, что за нами уже никто давно не гонится...

- А может, это были галлюцинации?

- Ну, что вы... - обиженно протянул Суворик. - У нас же не ЛСД было, в самом деле...

- А насчет человеческого голоса и свечения?

- Ну, не знаю. Была луна, может, отсветы...

А человеческий голос... Хозяин позвал собак, а нам почудилось...

- Ясно, - разочарованно протянула я, - в общем - чушь собачья.

- Вот именно - собачья, - резюмировал Бельмов, - все, поехали.

Кузнецов сдержал свое обещание и довез нас до виллы Баскера.

Увидев нас, Эвелина необычайно обрадовалась и даже бросилась на шею сестре.

- Извини, Виля, мы немного опоздали, - немного смущенно произнесла Лена, - нас подвез бельмовский друг.

- Ну, ты довольна прогулкой? - спросила Эвелина.

- Да-да. И с хорошими ребятами познакомились. Веселые.

- Даже чересчур, - добавил Фил.

- Хорошо, пойдем к столу.

За столом сидели уже все, включая аметистовских охранников, не хватало только самого Глеба Сергеевича, а также его фигуристой пассии.

- А они в сауне, - сказал веселый охранник Дима, который в свободное от исполнения профессиональных обязанностей время становился похож на нормального парня без ужимок злобной и плохо дрессированной гориллы. - У него там водные процедуры.

- Вводные у него процедуры, - двусмысленно изрек Бельмов, притулившийся за столом рядом со мной.

- Это какие еще вводные? - подозрительно уточнила я.

В этот момент появился пышущий румянцем Глеб Сергеевич в свежей рубахе и с ним Аня. Очевидно, водные и прочие процедуры успешно завершились.

Ужин прошел быстро и незаметно. В понятие "ужин" я не включаю последующую попойку, хотя обычно это процессы нераздельно слитые. Глеб Сергеевич и иже с ним быстро сметали со стола все съестное, и только потом обнаружилось, что запасы винно-водочного арсенала, выставленного к ужину, исчерпаны едва ли на треть.

За окном уже сгустилась непроглядная тьма, Эвелина убавила освещение, и только свет от двух настенных бра рассеивал мрак.

* * *

- Кто сделал, чтоб темно?.. - прогундосил уже изрядно набравшийся Аметистов и икнул.

Отличившись в распитии спиртных напитков за обедом, он поддержал, как говорится, марку фирмы и за ужином.

- Это я, Глеб Сергеевич, - откликнулась Эвелина, - это я выключила верхний свет.

- Зачем?

- Чтобы эта комната была похожа на зал Баскервиль-холла.

Против обыкновения, Андрей не стал протестовать против слов жены. Быть может, ему надоело угождать подвыпившему шефу, а быть может, обидно стало за свою Вилю, которую тот считал ненормальной.

- Действительно... - пробормотал Глеб Сергеевич, как будто он знал, как выглядело центральное помещение замка покойного сэра Чарльза.

Его можно было понять. Кромешная тьма в выходящих на кладбище окнах, а за стеной, с балкона - вид на пустынные болота, и даже звезды не в силах разорвать их гробовое безмолвие и тайну... А напротив, в неярком свете настенных ламп, бледное лицо ослепительной женщины в черном платье, и нет сил оторваться от ее глубоких глаз, сулящих прекрасную, как нежность, темную погибель...

Я встряхнула головой. Вокруг стола в набрякшем недосказанностью молчании сидели мрачный Соловьев с серебряной вилкой, молчаливо жующий индейку, Баскер, загадочно улыбающийся Бельмов с недопитой рюмкой водки в руке. Эвелина. И я... Остальные разошлись, словно им не было места за этим столом...

Нет, что-то не то. Ну и напиточки у семейства Баскеров! Или дело не только в напитках?..

- Я хочу поговорить с вами о собаке Баскервилей, Глеб Сергеевич, тихо вымолвила Эвелина.

Аметистов покорно кивнул, и меня поразило выражение глубочайшего внимания на его обрюзглом самодовольном лице.

- Не понимаю... - пробормотала я себе под нос.

- У вас была собака?

- Да, - ответил он.

- Какая же?

- Она и сейчас есть у меня. Питбуль. Еще ротвейлер.

- Это нехорошо, - вымолвила Эвелина, - ротвейлер - это собака сатаны.

- Ну, знаете... - пробормотал Аметистов, выпивая еще водки.

- Вы не думайте, что я сумасшедшая, - продолжала красавица в черном, просто я вижу жизнь в свете двух миров, двух ключей света. Когда вы смотрите фильм о мафии и киллерах, вы не думаете, что в этот момент пуля входит в голову человека там, по ту сторону экрана. Пуля входит в вашу голову, но вы не понимаете, что это на самом деле, и только этим сохраняете вашу жизнь.

- Эвелина, - наконец заговорил Андрей, - ты пугаешь Глеба Сергеевича.

Заявление, которое в другой ситуации было бы встречено хохотом окружающих, на сей раз прозвучало в пугающей тишине. Безмолвие нарушил мелодичный голос красавицы хозяйки:

- Ничего, от этого не умирают. Такие, как он, то есть...

"А если он станет другим, - с ошеломляющей ясностью мелькнуло в моей голове, - он должен пойти на болота и умереть такой смертью, какую укажет ему эта молодая безумица".

...Господи, что со мной?..

...Не только со мной. Бельмов отвалился от стола и припал спиной к креслу, быстро мигая веками. На лице его показалась такая знакомая сегодня сероватая бледность суеверного ужаса.