Стайка кучерявых ребятишек выпорхнула на проезжую часть, остановила приземистую белую машину и оживлённо загалдела. Девчушка лет пяти брызнула на лобовое стекло водичкой из сифона, а её старший брат начал усиленно натирать и без того чистую поверхность тряпочкой…

Как я это люблю.

Грёбаные курорты.

Первым делом снимаю гимназический пиджак, аккуратно складываю и засовываю в портфель. Так себе решение, если честно. Если не найду вечером утюг…

Впрочем, насрать.

Слишком жарко.

Разворачиваю бумажку с адресом ночлежки. Красивым женским почерком на листике в клеточку выведено: «Нагорная, 45». И всё. Знать бы ещё, где эта Нагорная притаилась. Я так понимаю, в горах. А поскольку в ущелье каменных джунглей снежные вершины не маячат, возникает подозрение, что я живу в каких-то трущобах. Ну, удивляться нечему. С моим-то социальным статусом…

Поворачиваю направо и иду вдоль серого забора, окружающего гимназию. Здесь почти никто не отирается, не пьёт кофе из маленьких чашечек и пиво из тёмных бутылок, не курит, не продаёт фрукты и заношенные тряпки. Зато приходится лавировать между припаркованными рыдванами, аккуратно переступать через собачье дерьмо и уклоняться от детей, гоняющих на самокатах.

Через сто метров стена уступает место обычной сутолоке — уличным торговцам, попрошайкам, разносчикам напитков и подвальным пекарням, из которых пахнет чем-то вкусным.

Я вдруг понимаю, что хочу есть.

В животе пусто, а школьный обед я опрометчиво пропустил.

Бесплатный, кстати, обед.

— Уважаемый, — окликнул я столетнего деда, которые близоруко таращился на тумбу с театральной афишей. — Я заблудился.

Старик повернул голову.

— Куда тебе, дорогой?

— Улица Нагорная. Это далеко?

Аксакал на секунду завис.

Потом выдал:

— Тебе на ту сторону надо, — крючковатый палец воткнулся в высотку напротив. — Переходи улицу, брат. Видишь перекрёсток?

— Ага.

— Там поверни на Черноморскую. Сядь на автобус, пешком не дойдёшь.

— А далеко это?

— Километров пять. Лучше на авбус садись, брат. Или на маршрутку, дело говорю.

— Спасибо, — поблагодарил я и двинулся к ближайшему переходу.

Справа над улицей нависла исполинская арка, связавшая две новостройки воедино. Над аркой протянулась крытая галерея, по которой тоже сновали прохожие. Ещё выше, в десяти-пятнадцати метрах от магистрали, обнаружилось некое подобие канатной дороги со скользящими по натянутым стальным тросам капсулами. Именно капсулами — шаровидными, одноместными, выкрашенными в жизнерадостный оранжевый цвет.

Останавливаюсь на краю проезжей части.

Светофоры обычные, хоть что-то радует. Не радует другое — водители напрочь игнорируют правила. Подрезают, обгоняют, разворачиваются где хотят и переезжают на встречку. Красный свет? Не, не слышал. Меня чуть не сбила маршрутка, когда я попытался выставить ногу на «зебру». Пришлось виртуозно уклоняться от проносящихся мимо идиотов, застывая меж двух рядов и перебегая дальше, когда опасность миновала. Оказавшись на той стороне улицы, я вздохнул с облегчением.

Здесь, прямо на углу, продавались фрукты.

Под голубым тентом были разложены персики, виноград, фейхоа, инжир. Тут же — огурцы, помидоры, родная картошечка, горки орехов, неведомые специи, какая-то сушёная травка…

Во рту началось слюноотделение.

Под навесом толпились покупатели, что-то пробовали, накладывали, взвешивали. У меня в карманах нет ни гроша. Даже не представляю, на что жил этот несчастный беспризорник Иванов. Вообще, что ли, не покупал ничего? Попрошайничал в свободное от уроков время? Имел заначку, припрятанную под плинтусом в ночлежке?

Элементарно — носки купить.

Или пирожок.

За что?

Ситуация, прямо скажем, катастрофическая. Я никого не знаю в этом городе, не имею постоянного жилья, смены гардероба, подушки безопасности. Ни родителей, ни друзей, ни работы. Только разум, здоровое тело, кастет и сохранившиеся от прошлых инкарнаций навыки.

Остановившись у прилавка, я сделал вид, что прицениваюсь к зелёному винограду. С умным видом попробовал пару ягод, закинул в рот половинку грецкого ореха и уже замахнулся на персик, но тут меня раскрыли, и пожилая дама в чёрном начала орать на неизвестном наречии. Пришлось спешно ретироваться.

Я обогнул телефонную будку, в которой стоял молодой парень с азиатским разрезом глаз и спрашивал у Дины, можно ли вписаться в её квартиру на пару дней. Дина, судя по всему, ответила согласием. Азиат вытянул из щели таксофона монетку на леске, довольно ухмыльнулся и полез в карман джинсов за сигаретами.

На углу ближайшей пятиэтажки обнаружилась табличка с надписью «ул. Черноморская». Здесь машин было ещё больше, по дороге ездили двухэтажные автобусы, тук-туки и бешеные маршрутчики, внушавшие мне особые опасения.

Переступив через спящего на тротуаре пса, я зашагал вперёд — к зеленеющим на горизонте горным вершинам.

Что ж, я на Кавказе.

Или в неведомом аналоге Кавказа.

План тут предельно прост. Добраться до ночлежки, чего-нибудь перекусить, отыскать свои вещи, если они есть, и подумать о том, как дальше жить. Без денег и нормального убежища…

Мне нужна информация о мире. Проблема в том, что никто из встреченных мною людей не пользуется смартфоном. Интернета может не быть в принципе. Следовательно, мне понадобится библиотека. И подработка на первое время. Хоть грузчиком, хоть курьером, хоть чистильщиком обуви.

Размышляя таким образом, я чуть не споткнулся о ступеньку неизвестно откуда взявшейся лестницы.

И сразу вернулся в реальность.

Лестница смахивала на металлический трап Г-образной формы, перегородивший почти весь тротуар. Я готов был поклясться, что секунду назад этого трапа не было.

Наваждение какое-то.

Скользнув взглядом по ступенькам, я упёрся в обитую дерматином дверь.

Щёлкнул замок, и дверь распахнулась настежь.

Глава 4

Я остановился, как вкопанный.

Из двери никто не спешил выходить. Зато в моей голове отчётливо прозвучал голос:

— Чего стоишь? Заходи.

Вздрагиваю.

Голоса в голове — это дурной знак.

— На нас смотрят, — продолжал вещать незнакомец. — Местные что-то заподозрили.

Местные?

Бросаю взгляд через плечо. Так и есть — белобрысый мальчик лет четырёх тянет маму за рукав и тычет рукой в мою сторону.

Окидываю взглядом постройку.

Двухэтажный дом с жестяной крышей, здоровенной террасой и парочкой гранитных колонн. Окна деревянные, створки открыты. Проёмы занавешены белыми шторами. Парадная дверь почему-то вросла в стену на уровне второго этажа — аккурат рядом с террасой. Выглядит здание естественной частью городского ландшафта, если забыть о том, что с двух сторон его зажимают многоквартирные жилые башни. Ни сада, ни забора. Тупо фасад, выходящий на улицу.

— Быстрее, — поторопил голос.

— Ты кто?

— Дом.

Может, я в коме? Не умер, а застрял между жизнью и смертью. Пребываю в фантасмагории загробной реальности. Общаюсь с домами и умеющими мгновенно перемещаться учителями.

— Если быть совсем точным, — исправился невидимый собеседник, — то я — домоморф.

— Что за хрень такая?

Последнюю реплику услышал оборванец с немытыми длинными космами, смахивающий