В этот период в Амстердаме также заметное развитие получило морское страхование. В 1598 г. здесь была учреждена страховая палата, которая вела реестр полисов и разрешала всяческие спорные случаи, касающиеся их покрытия. В 1628 г. четыре состоятельных амстердамских торговца разработали претенциозную программу обязательного страхования всех голландских кораблей, плавающих в опасных водах. План этот отвергли — как и последующие предложения претворить его в жизнь в той или иной форме, — однако Амстердам продолжал управлять огромными и постоянно растущими объемами страхования, включая заграничные сделки. К последней четверти XVII в. в Амстердаме стали практиковать вторичное страхование (перестрахование), и город сохранял первенство в морском страховании вплоть до XVIII в.

Упадок Антверпена как международного торгового перевалочного пункта и феноменальный взлет Амстердама; приток богатых предпринимателей и профессиональных рабочих в северные провинции из южных; взрывной рост промышленного производства и потребность в новых рынках сбыта; разорительные эмбарго, которые испанская корона (а с 1580 г. и Португалия) наложила на торговый флот Северных Нидерландов в иберийских гаванях в 1585, 1595 и 1598 гг.; помощь и советы, на получение которых от торговцев-фламандцев, валлонов и марранов, купцы Голландии и Зеландии часто могли рассчитывать, будучи за границей, — все эти факторы вскоре привели к распространению голландской морской торговли на регионы более отдаленные, чем Левант и Средиземноморье. Например, прямая торговля с Бразилией, весьма незначительная до 1585 г., впоследствии сильно возросла — поначалу в кооперации с немцами из ганзейских портов, а затем в основном в сотрудничестве с португальскими «тайными евреями» — новыми христианами. Голландский шкипер, направлявшийся в 1591 г. в Бразилию, попал в руки португальцев с острова Сан-Томе, где собрал много ценной информации об их торговле с Золотым Берегом. По возвращении в Нидерланды он предпринял успешное плавание, вернувшись в 1594 г. с солидным грузом золота и слоновой кости. Энергичность и настойчивость, с которыми голландцы эксплуатировали эти новые рынки, оказалась таковой, что к 1621 г. они захватили от половины до двух третей торговых перевозок между Европой и Бразилией, тогда как практически все золотые монеты Соединенных провинций чеканились из золота, привезенного из Гвинеи. Следуя по стопам англичан, голландцы также проторили в тот период времени арктический торговый путь в Россию; но наиболее впечатляющий всплеск их национальной энергии был направлен на торговлю пряностями в Восточных Индиях.

Одной из самых специфических особенностей Восьмидесятилетней войны был способ, благодаря которому обе стороны продолжали широко использовать ресурсы, предоставленные торговлей с противником. Незаконная торговля и контрабанда в той или иной степени характеризуют торговлю во время всех войн, однако в 1572–1648 гг. они осуществлялись обеими сторонами в беспрецедентных масштабах. Представители власти Голландской республики, многие из которых были судовладельцами и торговцами, прочно связанными торговлей с Иберийским полуостровом и с территориями под управлением испанской и португальской корон, позволяли (за исключением коротких интервалов времени) вести такую торговлю за выплату особых портовых сборов заинтересованными сторонами. Поступления этих, как их называли, «денег за конвой и лицензию» составляли основной источник дохода пяти провинциальных адмиралтейств, или советов военно-морского флота (в Роттердаме, Зеландии, Амстердаме, Фрисландии и Северной Голландии), которые содержали в исправности боевые корабли, большая часть которых были арендованными или переделанными торговыми судами. Со своей стороны, испанцы и португальцы обнаружили, что не могут обойтись без сырья и готовых материалов, особенно без зерна и строевого леса, который привозили голландцы с Балтики и из Северной Европы. Разорительные эмбарго, которые иберийские правители периодически накладывали на голландский торговый флот, на практике оказались акцией вроде «назло лицу отрезать себе нос» и не могли эффективно выполняться сколь-нибудь длительное время.

Поскольку голландцы в начале 1590 — х гг. стремительно расширяли свою торговлю в Средиземноморье, Леванте и Южной Атлантике, то вряд ли удивительно, что примерно в то же время они старались распространить ее и на Индийский океан. Голландцы, находившиеся на службе у португальцев, самый известный из которых Ян Гюйген ван Линсхотен[17], вернулись домой с достаточными сведениями, указывавшими на то, что португальцы, провозгласившие себя повелителями «завоеваний, мореходства и торговли в Эфиопии, Аравии и Персии», далеко не так сильны, как предполагал этот напыщенный титул, принятый королем Мануэлом I в 1501 г. Память об иберийском эмбарго 1585 г. и предчувствие новых, которые будут наложены в 1595–1596 гг., вполне могли заставить голландцев осознать, что использование Лиссабона как рынка пряностей становилось все более ненадежным. Как бы то ни было, в марте 1594 г. девять торговцев из Северных Нидерландов нашли достаточно побудительных мотивов и средств, чтобы учредить в Амстердаме Компанию дальних земель с целью отправить две флотилии за пряностями в Индонезию.

Первая флотилия не имела четкого руководства, ее плавание оказалось отвратительно организовано, и в августе 1597 г. в Тексел вернулись только три корабля и 89 человек из 249, покинувших якорную стоянку этого города два года назад. Однако скромный груз перца, который они привезли из индонезийского Бантена, с лихвой покрыл расходы на экспедицию. Поскольку первое плавание показало, что даже плохо организованная флотилия смогла достичь Восточных Индий, не менее 22 кораблей, оснащенных пятью разными — и сильно соперничающими — торговыми компаниями, отправились в 1598 г. из голландских портов в Индонезию. Флотилия под командованием мореплавателя и хозяина гостиницы Оливера ван Ноорта из Роттердама взяла курс на Южную Америку и Тихий океан, чтобы совершить первое голландское кругосветное плавание; но наиболее обнадеживающих результатов достигла вторая флотилия Компании дальних земель из Амстердама под командованием Якоба ван Нека. Четыре его корабля вернулись в июле 1599 г., после пятнадцатимесячного отсутствия, с бесценным грузом пряностей. «С тех пор как Голландия стала Голландией, — отметил неизвестный участник экспедиции, — не видывали столь богато груженных судов». Старшим офицерам и торговцам был оказан торжественный прием, а колокола Амстердама устроили радостные перезвоны. У инвесторов имелись все причины быть довольными возвращением своих капиталов на 100 с лишним процентов — даже еще до того, как оставшиеся четыре корабля прибыли с грузом, поднявшим общую прибыль до 400 процентов. Ван Нек подчеркивал, что такой прибыли добились без всякого применения силы или обмана, как намекали в Амстердаме завистливые португальские евреи, но исключительно путем честной и свободной торговли с индонезийскими купцами — строго в соответствии с указаниями совета директоров «не отбирать ни у кого имущества, но честно торговать со всеми иноземцами».