– Шеф, они уходят! – в отчаянии воскликнула наблюдавшая заними Делла.

– Ну и что?

– А за ними никто не идет.

– Откуда ты знаешь?

– Никто не обращает на них внимания. Наверное, люди Дрейкане справились с заданием.

– Не волнуйся, они знают свое дело, – успокоил ее Мейсон.

– А разве им не говорили, что следует попытаться выяснить…

– Вероятно, нет. – Мейсон еще раз потянулся, устало зевнул,а затем снова принялся читать газету.

– Иногда вы становитесь самым несносным человеком в мире! –воскликнула Делла. – Я сгораю от любопытства.

– Я так и понял.

– Но мы о ней знаем не больше, чем раньше.

– Мы посмотрели, как она выглядит, – ответил Мейсон. – Этобыло моей основной целью.

– Мы только раз взглянули на нее. Вы же не сможете сделатьиз этого никаких выводов.

– Попытаюсь, – улыбнулся Мейсон. – Точность, конечно, негарантирую, но это все равно хоть что-то.

– Ну, например?

– Во-первых, – начал Мейсон, – я не думаю, что онаавантюристка. Скорее всего, здесь все по-честному. Во-вторых, она чего-тобоится. Эта встреча означала для нее больше, чем я предполагал. На ее лицеможно было прочитать облегчение, когда она поняла, что ожидавший ее парень –как раз такой человек, которого она искала.

Делла Стрит обдумала слова адвоката, а потом заявила:

– Да, похоже, вы правы… Я могу кое-что добавить о ее одежде.Это дорогие вещи. Интересно, а какая у нее машина?

– Девять из десяти, что на этот раз она приехала на такси, –уверенно сказал Мейсон. – Она не станет рисковать и показывать свой номернезнакомому человеку, пока у нее не будет возможности поговорить с ним иоценить его. Ладно, Делла, спектакль закончился. Перекусим?

– Ну наконец-то вы заговорили о деле!

Сидевшая рядом с ним усталая женщина, которой Деллапосочувствовала, слегка оттолкнула четырехлетнего мальчика, вцепившегося ей вколени. Сопровождавший ее мужчина поднялся и сказал:

– Кажется, поезд опаздывает. Пойду куплю меньшому мороженое.

Без всякого энтузиазма он направился к стойке мороженщика ивскоре вернулся. Затем внезапно он обратился к Перри Мейсону и Делле Стрит:

– Я должен отчитаться перед Полом Дрейком, но объект и нашоперативник уехали на такси. Поскольку один человек с ней, мы последовалиуказаниям и не стали предпринимать попытки оставаться на хвосте. Пожалуй, этовсе, что вы хотели знать, не так ли?

Мейсон улыбнулся Делле Стрит.

– Это как раз то, что хотела узнать мисс Стрит, – ответилон.

– Заходите и садитесь, мистер Каддо, – пригласил Мейсон.

Казалось, что Каддо очень нервничает.

– У вас есть для меня новости? – спросил издатель.

– Есть. Могу вас успокоить по поводу того, с чем вы ко мнеобратились.

– Так быстро?

Мейсон кивнул.

Каддо сел и почти сразу же начал нервно тереть подбородокдлинными, сильными пальцами.

– Вашу одинокую наследницу под номером девяносто шесть зовутмисс Марлин Марлоу. Она получила около трехсот пятидесяти тысяч долларов отсвоей матери. Надо сказать, при довольно странных обстоятельствах. Ее мать быламедицинской сестрой и ухаживала за покойным Джорджем П. Эндикоттом во времяболезни, оказавшейся для него последней. Эндикотт оставил завещание. Огромныйстаромодный особняк, где он жил, достался двум его братьям и сестре, каждому изних он завещал также по десять тысяч долларов. Все остальное, после выплатыдолгов и обязательств, он оставил Элеоноре Марлоу, матери Марлин. В завещанииоговаривалось, что если кто-нибудь из наследников станет оспаривать законностьподарков, сделанных им при жизни Элеоноре Марлоу, – деньги и собрание семейныхдрагоценностей, – то этот наследник теряет право на свою долю имущества.Элеонора Марлоу погибла в автокатастрофе вскоре после смерти Эндикотта. Марлин– ее единственная дочь. Она тянет где-то тысяч на триста долларов, может,больше, и, бесспорно, подходит под определение наследницы. Все вопросы снаследством еще окончательно не решены, точно так же, как и с имуществомпокойного Эндикотта. В Оклахоме ему принадлежал земельный участок с возможнымизалежами нефти. Завещание было официально утверждено судом, но братья и сестра собираютсяего оспаривать. Свидетельницами во время подписания завещания Эндикоттомвыступали две медсестры, Роза Килинг и Этель Фурлонг. Чем закончится дело –неизвестно, потому что во время составления завещания Эндикотт был частичнопарализован и подписывал его левой рукой.

Каддо вздохнул с огромным облегчением.

– Мистер Мейсон, не знаю, как и благодарить вас. Вы простоне представляете, какой груз упал с моих плеч.

Мейсон кивнул.

– Но почему тогда, – продолжал Каддо, – такая женщина –молодая, красивая и богатая – использует мой журнал для завязывания новыхзнакомств?

– Если не ошибаюсь, в объявлении говорится, что она усталаот людей, с которыми ей приходится общаться, – сухо пояснил Мейсон. – Устала отохотников за богатыми невестами и других подобных типов.

– Но, если я вас правильно понял, – сказал Каддо, – у неедолжны оставаться и старые друзья – те, кого она знала до получения наследства.Ведь оно ей досталось не так давно, не так ли?

– Так, – кивнул Мейсон.

– У нее обязательно должны быть друзья, с кем онапознакомилась до… А она давно живет здесь, мистер Мейсон?

– Где-то около пяти лет.

– Не понимаю, – заявил Каддо.

– А вам это обязательно нужно?

– Что вы имеете в виду?

– Насколько я знаю, вас обвиняют в том, что вы пытаетесьувеличить тираж своего журнала при помощи ложного объявления.

– Правильно.

– В нем есть хоть доля лжи?

– Нет, – ответил Каддо, потирая подбородок.

– Вот именно.

По лицу Каддо медленно расплывалась улыбка.

– Теперь, мистер Мейсон, благодаря вам я могу спокойно жить.

Мейсон кивнул.

– А ответы все поступают и поступают, – продолжал Каддо. –Бог мой! Сколько писем приходит этой девушке! Я изначально напечатал столькожурналов, которых при обычном раскладе хватило бы месяца на два, но они ужекончаются!