Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— … А ты сделал так, чтобы смерть нашего Никки не была напрасной, — продолжила Императрица. — Ты назвал его именем губернию, ты сделал так, чтобы она кипела жизнью — ах, мой милый Никки так любил жизнь!
— Больше всего на свете я бы хотел, чтобы он был с нами, — эти мои слова тоже были почти искренними. — Если бы только тот китаец нас перепутал…
— Никогда! — взвилась Императрица. — Слышишь, никогда, никогда не говори таких ужасных слов!
Точно любимчик.
— Прости, — шепнул я, опустив взгляд.
— Ах, Жоржи! — она ласково обняла меня за плечи. — Мой бедный, бедный мальчик. Даже не могу представить, насколько трудно тебе пришлось — на другом конце мира, в окружении варваров, с телом брата на руках и совсем один…
Воспользовавшись паузой, я вставил:
— Я не был один, мама. Со мною были преданные друзья, — вымучил улыбку на Барятинского.
— Как я рада, что вы согласились разделить путешествие с Никки и Жоржи, Владимир Анатольевич! — похвалила своего протеже Мария Федоровна, вытерев платочком последние слезы. — Как хорошо, что Жоржи было на кого опереться в эти страшные дни!
Очень быстро взяла себя в руки — ну так Императрица, и я вообще удивлен, что она позволила себе подобную сцену. Так и запишем — в ближнем круге Дагмара позволяет себе расслабиться.
— Хотел бы я сделать больше, — ответил Барятинский.
— Одна доля у вас с отцом, — вздохнула Императрица, вернув внимание на меня. — Он тоже никогда не хотел править Империей… И я точно знаю, что ты справишься так же хорошо, как и он, Жоржи! Эти слова рабочим о том, что ты — «тень брата твоего» были прекрасны, но, прошу тебя, не смей себя недооценивать!
И в мыслях не было — я объективно очень хорошо справляюсь.
— Вот так, в одиночку, предстать перед разгневанной толпой этих ужасных социалистов и заставить их разойтись — это было так отважно, мой мальчик! Но ты больше никогда не должен бросать им подачек — они понимают только силу! Ничего, пять лет — это большой срок, и о твоем обещании все забудут…
Поохали, поахали, похвалили, пережили быстрый катарсис, и теперь можно переходить к «правильному» состоянию дел — холеными и ласковыми материнскими руками аккуратно ставим разошедшегося сыночка в стойло.
— Ах, о чем я только думаю! — «опомнилась» Мария Федоровна. — Мы так долго не виделись, нам столько нужно рассказать друг другу!
— Я думаю о том же самом! — перехватил я инициативу. — Мама, Константин Петрович, у нас с Владимиром Анатольевичем есть одна очень важная тайна. Я бы хотел как можно скорее поделиться ею с вами и папой.
Один долгий бенефис у царской кровати, и после него можно будет действовать на основе реакции родственников и Победоносцева — в принципе, Константин Петрович тоже почти член семьи. Либо подивятся потере памяти и подтвердят мою легитимность в качестве цесаревича, либо я очень на них обижусь и начну науськивать подхватившего титул Мишу против старших Романовых.
— Что случилось, Жоржи? — дернулась Мария Федоровна. — Всем, кто сейчас здесь, ты можешь доверить даже свою жизнь!
Помимо любопытства, я вижу здесь еще и желание завладеть очень ценным «инсайдом», и, может быть, предложить свои услуги в правильности подачи информации царю.
— Простите, мама, — изобразил я смущение и усилием воли заставил щеки покраснеть. — Это очень больно, страшно и стыдно, и я просто не смогу заставить себя повторять это снова и снова.
— Это как-то связано с Маргаритой? — прищурилась она на меня.
Вот мы и добрались до «Вопроса номер один». Приосанившись, я удивленно спросил:
— Мама, почему вы оскорбляете мои чувства к Маргарите, называя их «больными, страшными и стыдными»?
— Мальчик мой, не горячись! — ласково улыбнулась Дагмара и пошире открыла глаза, дабы придать себе безобидный вид. — Я вовсе не имела ввиду ничего подобного! Я вижу, ты вернулся домой настоящим наследником… — лицо стало обиженным. — Но разве прилично оскорблять такими подозрениями собственную мать и Императрицу?
Страшный человек моя новая мама.
* * *Гатчинский дворец, детище архитектора Антонио Ринальди, выстроенное Екатериной для графа Орлова, утопал в людях. Плац перед дворцом, на котором Павел I когда-то развлекался муштрой лично преданных солдат, оккупировали Конвой и лейб-гвардейцы. Просто так пройти мимо них не получится — готовились же, и при всем моем стремлении как можно скорее добраться до царя, пришлось постоять под нежарким, то и дело прячущимся за тучками солнцем, посмотрев маневры и дав служивым должным образом меня поприветствовать.
Внутри дворца — примерно то же самое, но в исполнении Двора. Двор — это полноценная государственная структура сомнительной полезности, но воспринимать ее как набор интриганов, шарлатанов да кретинов нельзя, потому что на немалую часть представителей Двора ложатся самые настоящие обязанности, порой с дворцовой жизнью не связанные — например, Мария Федоровна командует когортой дам, через них держа руку на пульсе своих многочисленных благотворительных проектов. Дамы имеют чины и должности, пусть и не отображенные должным образом в Табели о рангах — чтобы патриархальные мужики не обижались: «нас что, к бабам приравняли⁈». Не приравняли — Петр I просто выстроил отдельную иерархию, намеренно не став указывать, какому мужскому чину соответствует, например, «камер-фрейлина». Эмансипация эмансипацией, но я тут тоже, пожалуй, ничего менять еще долго не буду — ну не поймут!
Как правило, карьеру при Дворе девушки начинают молодыми и незамужними — и то, и другое является непременным условием для получения гордого звания «фрейлина». У матушки на данный момент их почти две сотни, и немалая часть помыслов Императрицы, как и усилий неженатых, крутящихся при Дворе мужиков, направлены на выгодные как для фрейлины, так и для Императрицы