— Доброе утро, — улыбнулся я княжне.

— Доброе утро! — с радостной улыбкой отозвалась она. — Тебе письмо от Марго! — указала пальчиком на стол. — Давай откроем?

— А вдруг там наши с нею страшные секреты? — спросил я, опустившись в кресло по другую сторону стола.

Письмо-то как минимум на половину будет на немецком, который я еще не настолько хорошо выучил — Ксения удивится, что ее брат забыл такой важный и знакомый с самого детства язык.

Надув щечки, княжна обиженно спросила:

— Братец, у тебя есть от меня секреты?

— Ну конечно же есть! — улыбнулся я. — А у тебя от меня секретов разве нет?

Совесть и воспитание в Ксюшиной голове победили любопытство и желание поймать братика на имитацию честности. Опустив глаза, она поерзала и призналась:

— Есть, — подняв взгляд, попыталась перехватить инициативу. — Но секретов в таких письмах не найдешь, они вот здесь! — подняла со стола конверт и показала мне.

Знаний немецкого хватило, чтобы увидеть герб Германской Империи и «кайзер Вильгельм II» в строке «отправитель».

— Наш добрый кузен Вилли решился! — обрадовался я и отобрал у сестры конверт.

Вскрывая бумагу ножиком, прокомментировал:

— В силу разницы в ранге, мне невместно писать ему первым…

— Я знаю! — похвасталась Ксюша.

— Не перебивай, — мягко попросил я.

— Прости, — признала она мою правоту.

Лиззи подбежала ко мне, понюхала туфли и потеряла интерес, отправившись исследовать основание напольных часов.

— Они тебя совсем не помнят, — расстроенно вздохнула княжна и оживилась. — Нужно показать это письмо папа́. Я была у него два с половиною часа назад, но он еще спал, — на лице мелькнуло старательно отогнанное беспокойство, и она тихо спросила. — Братец, папа поправится?

Неудобный вопрос — кому будет приятно говорить девочке-подростку, что ее отец неизбежно умрет, а остаток жизни будет прикован к постели?

— У папы очень плохой перелом, — вздохнул я, отложив момент извлечения письма из конверта. — Человеку для здоровья жизненно необходимо ходить или двигаться иначе. Будь мы с тобою крестьянами, можно было бы готовиться к похоронам.

Ксюша задрожала губами, в глазах появились слезы, и она набрала в грудь воздуха, чтобы изречь что-то вроде «не смей говорить таких страшных вещей!».

— Но нам повезло, — не дал я ей этого сделать. — За папой будут ухаживать лучшие доктора, у нас есть Сибирий — он поможет при осложнениях, а скоро появятся новые лекарства. Врать не буду — ходить папа никогда не сможет, но со временем окрепнет.

— Слава богу, — облегченно вздохнула сестренка, крепко сжав одну ладонь другой.

Верит мне Ксюша — это очень и очень хорошо, потому что так мне гораздо легче превратить ее из маминой любимицы в моего агента влияния.

— А почему он не сможет ходить?

— Потому что бедренная кость крепится к тазовой такой круглой косточкой… — я показал на пальцах. — Семен, найди анатомический атлас с костями, — вспомнил, что такие штуки уже есть.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, — поклонился «запасной» камердинер и ушел искать атлас.

— Подождем, — улыбнулся я и вынул письмо, протянув его сестренке. — Прочитаешь?

— Оно же секретное! — загорелись ее глаза.

— Для меня наши с Марго тайны гораздо ценнее, чем письмо от кузена! — с лицом безнадежно влюбленного кретина заявил я.

— Ах, братец, это так романтично! — восхитилась маленькая принцесса и сцапала письмо. — Короткое! — оценила объем. — «Здравствуй, мой милый кузен. Прежде всего позволь мне выразить надежду в скорейшем выздоровлении Его Императорского Величества»… Он и телеграмму папа́ присылал, мне матушка показывала, — похвасталась Ксюша и продолжила. — «Ваши дипломатические успехи, дорогой кузен Жоржи, вызывают у меня неподдельное восхищение, и я жалею, что в короткие мгновения пребывания в России упустил возможность лучше узнать вас. При первой же возможности я собираюсь вновь посетить величественный Петербург, но, увы, дела имеют свойство наваливаться безо всякого предупреждения, и ныне о такой поездке я могу лишь мечтать. Посему приглашаю вас, дорогой кузен, посетить Берлин с официальным либо частным визитом. Ваше расположение к моей драгоценной сестре стало для нашей семьи совершеннейшей неожиданностью. Не стану скрывать — неожиданностью приятной. Если ваши намерения в ее отношении серьезны — а они без сомнения серьезны, ибо вы — человек слова и не стали бы так жестоко шутить с чувствами юной дамы, прошу вас ответить согласием на мое предложение, дабы мы могли принять вас со всею полнотою германского гостеприимства. С уважением, ваш верный кузен Вилли». Братец, расскажешь, как у тебя получилось завоевать Китай?

А я его завоевал?

— Обязательно расскажу, — пообещал я. — За обедом.

— А тебе понравилось путешествовать на летательном аппарате? — спросила она и тут же пожаловалась. — Матушка запретила мне кататься на воздушном шаре.

— Не понравилось, — признался я. — Наверху холодно, сильно качает, а двигатель воняет и брызгает горячим маслом.

— Фу! — сморщилась княжна, и, решив не пытаться через меня «пробить» себе разрешение на аэронавтику, выкатила идею получше. — Можно мне поехать с тобой в Германию? Мы с Марго стали хорошими подругами, и я очень хочу познакомиться с нею лично.

— У меня нет ни одной причины не взять тебя с собой, — честно ответил я.

— Матушка не захочет меня отпустить, — пригорюнилась Ксюша, увидев главную проблему. Понизив голос, она открыла мне страшный секрет. — Она очень расстроилась, узнав, что ты любишь Марго. Матушка и папа́ считают, что тебе лучше жениться на этой клуше Елене Орлеанской!

Какое милое признание «Брат, я на твоей стороне!».

— Очень надеюсь, что у меня получится их убедить, — признался я. — Ты мне поможешь?

— Помогу! — с улыбкой кивнула Ксюша. — А