– Верно. Если потребуется, – повторил её слова Том.

– Знаешь, мне всё же кажется, что это слишком очевидно.

– Что именно? Что они выйдут из прыжка именно в этом месте? На самом деле тут нет ничего странного. Это обычный рационализм. Они не собираются вести здесь каких-либо военных действий. Плюс ко всему их здесь никто не ждёт. Выход из прыжка в верхней точке эклиптики за пределами гиперграницы будет наиболее рациональным и практичным поступком. К тому же они потратят меньше времени при подходе к планете.

– Согласна, но мне всё равно кажется, что мы где-то ошиблись.

– Ты хотела сказать, что я где-то ошибся?

Виолетта фыркнула и с усмешкой посмотрела ему прямо в глаза:

– Том, если бы я хотела, я бы давно уже сместила тебя с поста капитана. На твою беду, ты оказался слишком убедительным. Так что теперь мы все в одной, с позволения сказать, лодке.

Том хотел заметить, что это не так, но сдержался, потому что без помощи Виолетты ему ни за что не удалось бы реализовать свой план, так что он был ей должен.

В конце концов, именно «Сицилия» останется на орбите.

– Как у нас по времени?

– Если Франциско сказал правду, то они прибудут через двенадцать часов в самом крайнем случае. По крайней мере, это ближайший к нам вариант. А так, начиная с этой отметки, окно их возможного появления будет составлять от пяти до двенадцати часов. Лично я надеюсь, что они не появятся вовсе.

– Как и мы все, Виолетта. Как и мы все. Райн, конец связи.

Том отключил канал.

Всё. Приказы отданы. Всё, что мог, он сделал.

«Фальшион» начал ускоряться, покидая орбиту.

18 часов 49 минут спустя. Лёгкий крейсер «Фальшион»

Они продолжали ждать.

– По-прежнему ничего? Жанет?

Девушка покачала головой, продолжая внимательно следить за окружающим пространством.

– Нет, Том. Всё ещё глухо.

– Сигнал с удалённых сенсорных платформ устойчивый?

– Настолько, насколько возможно, пока мы прячемся в этой… помойке, – поморщилась девушка.

– Ну, в любом случае других вариантов у нас особо нет. Влад, мы уже закончили с выгрузкой ракет?

– Да. Тридцать «птичек» висят в пространстве и ждут команды. Хотя нормально управлять на дистанции мы сможем лишь двенадцатью. Максимум пятнадцатью. И это я не говорю про те, которые сейчас сидят в пусковых.

– Всё в порядке. Если всё пойдёт по плану, то расстояние будет не таким уж и большим. Я больше беспокоюсь за переоборудованные спутники связи. Их системы изначально не предполагались для подобных целей.

* * *

Тяжёлый крейсер Рейнского космического флота «Крестоносец»

Контр-адмирал Максим Рабинович сидел в капитанском кресле и проверял последние отчёты, когда заметил подошедшего старшего помощника «Крестоносца». Арджунд в отсутствие капитана Форсетти выполнял его обязанности и быстро, а главное, умело взял на себя управление кораблём.

– Сэр, до выхода из прыжка десять минут.

– Благодарю, Арджунд. Объявите готовность и ещё раз всё проверьте. Мы же не хотим позориться перед вашим капитаном, не правда ли?

Старпом вежливо улыбнулся:

– Да, сэр. Конечно. С вашего позволения.

Их группа включала в себя три корабля. «Крестоносец», «Антродемикус» под командованиям капитана Чехова и «Пламя Рейна», корабль капитана Оливии Симельской. Все трое принадлежали к классу «Монро» и являлись, пожалуй, лучшими тяжёлыми крейсерами Рейнского Протектората. Длиною в триста одиннадцать метров и массой покоя в двести двадцать тысяч тонн, они представляли собой действительно грозное оружие в умелых руках.

Три корабля и транспорт снабжения ждали в пустой и бесполезной системе со старой умирающей звездой, в режиме полного радиомолчания. Рабинович хотел бы задействовать и свой флагманский корабль, но, к сожалению, характер их миссии подразумевал секретность, а значит, ему нельзя использовать строевые единицы флота. Тяжёлые крейсеры, уже выполняющие рейдерские миссии, идеально подходили для этой задачи. Они не несли никаких опознавательных знаков. Всё, что могло визуально выдать в них рейнские корабли, было убрано, к этому вопросу подошли очень тщательно.

Все четыре корабля направлялись на восемнадцать дней на верфь, где с них удалили все следы принадлежности к Протекторату. С кораблей даже сняли закладные золотые таблички, которые получал каждый из них после схода со стапелей. Эти корабли стали самыми настоящими призраками. Они должны были работать без поддержки и в отдалении от дома. А значит, только идиот не станет учитывать возможность их гибели. Такая вероятность есть всегда, и её нужно учитывать. Поэтому было сделано всё возможное, чтобы после гибели каждого из таких кораблей по его обломкам не прочли его историю.

Рабинович бросил взгляд на старшего помощника, который сейчас исполнял обязанности капитана. Точнее, отследил, нет ли на его форме каких-либо рейнских знаков отличия. Не только обломки могут что-то рассказать…

Адмирал спокойно обедал, когда получил сообщение о том, что в систему вошёл курьер. Естественно, курьер не мог обнаружить крейсеры в режиме маскировки, поэтому он лишь подал условленный сигнал в широком диапазоне со своими идентификационными кодами. Только после того, как личность курьера опознали, с ним вышли на связь. Контр-адмирал был поражён: начальник резидентуры на Абрегадо-3 считал, что пора приступать к выполнению задуманного! Рабинович не ожидал в ближайшие дни такой возможности, он полагал, что придётся ждать гораздо дольше или что возможности к действию вообще не представится. Поэтому, когда он получил сообщение от Чака Сайлза, капитана курьерского судна, сразу же отдал приказ о начале операции.

И всё же что-то беспокоило контр-адмирала. Что-то едва уловимое, словно писк мерзкого насекомого, которое летает над ухом и ты никак не можешь его поймать. Он прекрасно понимал, что его действия чрезмерно форсированны и рискованны. Но другого такого шанса могло не представиться.

По начальному плану корабли типа «Монро» должны были совершать рейдерские атаки на суда торгового флота СНП и Вердена, дестабилизируя безопасность и экономическую ситуацию в регионе. Также они должны были найти выход на наиболее крупные пиратские группировки в этом секторе. В конце концов, кто-то же должен время от времени попадаться. Иначе противоположная сторона может слишком сильно заинтересоваться таинственными призраками, которые охотятся на их корабли. Данные по этим «свободным каперам», как называл их Рабинович, периодически сливались через известные контакты верденской разведке.

С одним из пиратских судов должно было произойти то же самое. Данные о нём осторожно передали через подставное лицо уже известным оперативникам Верденского РУФ. Предполагалось, что разгром корсара станет ещё одной победой над беззаконием. Но когда стало известно, что в операции по захвату пирата будет задействован всего один корабль, к тому же эсминец, Форсетти пришёл к выводу, что уничтожение эсминца будет куда более полезным для выполнения поставленных целей. И Рабинович полностью одобрил эти действия. В любом случае после окончания операции следовало прибрать за собой. Всех уцелевших наёмников необходимо было ликвидировать в самом конце операции. Условия обговаривались только с их капитанами, а благодаря тому, что рейдеры не несли каких-либо опознавательных знаков, шансов на раскрытие истинных действующих лиц казалось чрезвычайно мало. Это не значит, что их не имелось вовсе. В таких делах не бывает абсолютной уверенности. Но тем не менее, если бы случилось худшее, эти корабли нельзя было бы официально предъявить Рейну в качестве доказательства. Да, это были суда их постройки. Да, они состояли на вооружении Протектората. Но помимо этого, тяжёлые крейсера типа «Монро» шли на экспорт. Если потребуется, то они всегда могли предъявить документы о продаже четырёх крейсеров некой частной военной организации.