– Что хочу сказать, то и говорю: я помог ему.

– Но Леона не убили! – указала я. – Я нашла свидетельницу, которая видела, что он прыгнул сам!

– Там еще и свидетельница была? Не зря я перестраховался.

– Как ты это сделал?!

Но Хакир больше не собирался отвечать мне.

– Какая разница, как? Это дела прошлых дней, все уже завершилось, и важно лишь то, что происходит прямо сейчас. Поэтому скажи мне: чего ты хочешь?

Я хотела, чтобы он рассказал мне правду. Это ничего не изменило бы, но, может, мне было бы не так обидно умирать, когда я дошла до конца пути. Однако я не успела ничего сказать, меня отвлекла золотая вспышка прямо передо мной.

Локи появился в огненном кольце неожиданно и быстро, так только призрак и мог. Теперь он стоял рядом, закрывая меня от Хакира и Эрмина. Причем главный врач, как и раньше, его не видел, а вот взгляд ифрита был направлен прямо на него!

– Я догадывался, что ей помогает кто-то из здешних мертвяков, – признал он. – Наблюдая за ней, я видел, как она разговаривает, даже когда одна. Тут варианта всего два: или она свихнулась, или у нас завелся фантом. А фантомы в таких местах быстро заводятся, как тараканы.

– Но раньше ты меня не видел, – нахмурился Локи.

– Таких, как ты, я вижу лишь в своей истинной форме, а ее я не принимаю без особой необходимости. Мелочь, а неприятно. Но глобально это ничего не меняет, потому что даже самые сильные из призраков не угроза для меня.

– Еще пять минут, и я начну комплексовать, – съязвил призрак. Потом он повернулся ко мне: – Ни слова. Не говори при нем ни единого слова.

– Почему? – вырвалось у меня, прежде чем я успела сообразить, что «почему» – тоже слово.

– Не задавай вопросов, не давай ему слышать твой голос. Даже более мирный вид, джинны, способны использовать любое твое желание против тебя. Ифриты и того хуже: они раскопают в твоих словах некое подобие желания, даже если ты ничего такого не имела в виду, извратят и погубят тебя. Единственный способ не дать им такую власть – не говорить вообще.

– Какие мы грамотные! – показательно восхитился Хакир, но чувствовалось, что вмешательство Локи его злит. – Ты кто вообще? Что-то не припомню тут таких пациентов!

– Мы не встречались, – криво усмехнулся Локи.

– Я все равно могу убить ее.

– Да, но если она будет молчать, сделать это будет гораздо сложнее.

– И не так интересно, – вздохнул Хакир. – С ее братом было веселее.

– Он ведь загадал желание, не так ли?

– Он и сам этого не понял. Он сказал: «Я хочу, чтобы все закончилось». Представляешь? Просто не человек, а подарок судьбы какой-то! Сказать такое при ифрите! На самом деле, он не хотел умирать, вот что я вам скажу, я такие вещи чую. Он хотел жить и сдать нас всех властям. Уж не знаю, как, но этот идиот догадался, что его все время обманывали. Не было никакого правого дела, спасенных сироток и обмана жестокой бюрократии. Были только те, кто мог и хотел заплатить бабки, и мы, поставляющие им чужие кишки. До Лео дошло, что он был вовсе не спасителем в белом, а таким же, как мы, торгашом и убийцей.

Я знала, что он намеренно оскорблял моего брата, он провоцировал меня заговорить с ним, оскорбить его, хоть слово сказать. Но это лишь доказывало, что Локи был прав, и я не собиралась поддаваться. Не будет этому уроду такой радости! Я продолжала смотреть на него молча и только кулаки сжимала так, что ногтями порезала собственную кожу, и на пол уже капала кровь.

– Он ведь хотел жить, даже когда узнал все и возненавидел себя, – продолжил ифрит. – Но жить не потому, что ему это в радость. Просто жизнь была частью его природы, такие, как он, не убивают себя. Он сказал мне, что готов за все ответить, готов отсидеть свое. На кой черт он мне это сказал – непонятно. Как он после такого надеялся выжить?

– Видимо, опрометчиво считал тебя другом, – презрительно бросил Локи.

– Видимо, так, но это делает его еще глупее. Он ведь знал, что я ифрит! Он был одним из немногих, кто знал. И все равно он сказал «Я хочу, чтобы все закончилось», верите? Может, это и было его самоубийством. Он знал, что я воспользуюсь его словами. Я сделал все красиво! Уже за это вы все должны быть мне благодарны. Я ведь мог выбрать что угодно. Например, заставить его повеситься на дверной ручке – он так и умер бы с выпученными глазами и полуоткушенным языком. Или я мог заставить его выпить яд, который разъел бы ему все внутренности, и его полурастворенный труп нашли бы в луже крови и дерьма. Вот вам и хороший доктор Сотер! Почему все романтизируют самоубийство? Лишь немногие его формы по-настоящему красивы.

Мне хотелось его убить. Каждое его слово было похоже на удар по свежей ране: больно, больнее, чем я могла предположить. Страшно. Меня трясло от гнева, который был так силен, что побеждал в моей душе страх.

Почему вообще этот уродец рассуждает о чужой смерти и праве на жизнь? Если на то пошло, у него таких прав меньше всего!

Я хотела сказать ему это – и многое другое. Однако я не издала ни звука. Любые слова и ругательства – ничто для него, просто показатель моей слабости, и лишь тишиной я могла победить.

– Заканчивай давай, а то явятся ее дружки, и будет неприятно, – вмешался Эрмин.

– Но это же неинтересно! Вот с ее братом – другое дело. Я заставил его пройти с морского берега, где мы встретились, до крыши. Он знал, что умрет, и он шел на место казни. Представляешь, каково ему было? Он боролся – до последнего пытался освободиться от моей власти. Но он был слишком слаб, твой братишка. У него никогда бы не получилось. Такие, как он, не побеждают.

– Дара, молчи, – повторил Локи. – Судя по его болтовне, он не может убить тебя, пока ты ничего ему не сказала. Воздействовать на тебя – да, но не убить. Молчи, мы что-нибудь придумаем.

– Ты-то? – опасно прищурился ифрит. – Тебе поздно придумывать, ты и так задержался в этом мире. Ифриты – огненные духи, порожденные самой смертью, а это значит, что от тебя мне избавиться гораздо проще, чем от нее. Или ты думал, что за смертью ничего нет?

Уж не знаю, как Локи, а я точно так думала. Я была уверена, что раз он мертв, с ним ничего серьезного не случится. Да, Регинлейв сумела отбросить его в сторону, но тот удар даже синяка не оставил. Да и какие синяки могут быть у призрака? Я допускаю, что у кого-то получится его сдержать, так не убить же!

Но Хакир не блефовал, я чувствовала исходящую от него уверенность. Еще не зная, что сейчас произойдет, я уже искала способ предотвратить это, и, конечно, не смогла.

Ифрит протянул руку к призраку и произнес, тихо и ровно:

– Плоть к плоти, прах к праху. Сгинь, неупокоенная душа, вернись во чрево свое, проникни в кости свои и раздели судьбу их. Стань тем, кем ты был, и останься им навеки!

Вот оно. Удар, которого мы не ждали. Хакир не убивал Локи, он просто возвращал его смерти – как беглого заключенного приводят обратно в тюрьму.